Ответ неверующему.

[Unicorn]

Разница: Христианин чувствует, что он должен благодарить Всевышнего и жизнь сообразовывать с его заповедями, а неверующий, часто считает, что Всевышний обязан бегать за ним, совершать для него чудеса. Поэтому одно из главных причин неверия или создания кумиров это гордость. И если нет в душе смирения, то трудно прийти к Богу. И невозможно служить и Богу и мамону, а из чего состоит наше Эго? Из желаний стяжать славу, денег, мудрость наконец, как конечную цель. Поэтому обращение это духовное рождение, а рождение - это активизация того что в нас ранее было лишь в зачаточном состоянии и активно не действовало. Для того чтобы произошло рождение нужно, чтобы почва была готова, очищена от сорняков и только тогда, есть шанс, что вера прорастет.

[Каспий]

[Unicorn]

К сожалению это слишком неграмотное утверждение... увы.
Не стремитесь к сверхчеловеку-это опасный путь и так для вас "люди слишком примитивны". Это путь тех, кто начинает считать себя высшими существами среди якобы vulgus.

[Каспий]

Да! Но это не Аз есьм, я не поймал звездочку. Просто констатирую факт.
Мне не нужен бог для которого верующий- трепещющая овца.

Я жажду бога которого я мог бы уважать и который бы с уважением относился к людям не как к рабам. Сложно организовать? понимаю
легче устрашит адом, карой и тд

[Георгий Петров]

Я не пойму, чем Вас не устраивает Бог, который из Любви к Вам пошёл на крест?

[Unicorn]

[Unicorn]

Георгий Петров
Вы думаете стоит исходить из позиции устраивает, неустраивает?

[Каспий]

[Каспий]

[Каспий]

[Каспий]

[Каспий]

для меня это важные вопросы! может вы поможете приблизиться к чемуто

[Unicorn]

Увы вы заблуждаетесь.
А насчет сегодняшнего времени, помните? Про странника, которого не накормили и т.д.? если вы гоните христиан вы распинаете Христа. Или вы принимаете или вы гоните, выбор за вами.
Или вы "условная" вами vulgus либо, нет.

[Unicorn]

[Георгий Петров]

[Клерик]

[Каспий]

каробит в ваших изречениях, илюзия убежденности основанная на только на древних мифах и сказаниях. Иллзия всезнания, илюзия бога на уровне темных веков.
Все ответы шаблонны ходят по кругу библейских изречений подобно запрограмированному компьютеру. Скучно так жить

[Unicorn]

А вот на мой взгляд шаблоны - это обвинения по отношению к христианству, и думается больше всего цитат в мире из Библии. Может ваша скука и не скука вовсе, а от того что вы хотели бы поверить, а что-то не позволяет, не дает осветить известные цитаты мудростью и одухотворенностью веры?
А насчет всезнания... да и насчет всезнания несправедливое обвинение, человек не может быть всесильным и уж тем более всезнающим

[Каспий]

И хромой увидит, и слепой услышит. чёрт опять на вербовщиков напоролся!

[Unicorn]

Да зачем так говорить? Или может вам так хочется? В психологии это называется сном по Фрейду) Чтобы еще разочек поставить жирную точку и не париться? Не надейтесь, в церковь никто не потащит, не дитя неразумное наверное если только сами созреете

[Каспий]

Лутше париться чем погрязнуть бытовухе, Был в церкви-колокола тока понравились зачароввывает. Был в мечети-там можно на коленках сидя молиться, общая атмосфера уводит в транс. И все, остальное самовнушение.

Для меня это экзистенциально филосовский вопрос, а религиозные люди боятся философии как ада. Потому как религия запрещает думать, можно только слепо верить или крещение огнем.

[Георгий Петров]

По Бердяеву
Философия свободы - философия сынов. Она религиозна, интуитивна. Это философия движения, подъёма. Но нельзя подняться, не имея опоры в Божественном, не имея помощи. Божественную истину нельзя вывести, она дана в откровении в мистическом восприятии. Христианская философия не претендует на "научность", но претендует на истинность.
В основе "философии свободы" лежит деление на два типа мироощущения и мироотношения - мистический и магический. Мистика пребывает в сфере свободы, в ней - трансцендентный прорыв из необходимости естества в свободу божественной жизни. Магия еще пребывает в сфере необходимости. Путь магический во всех областях легко становится путем человекобожеским. Путь же мистический – путь богочеловеческий.
Философия свободы есть философия богочеловечества.
Великие учителя Церкви писали что-то, раскрывали жизненные тайны христианства, а теперь верующие имеют смелость писать лишь об учителях Церкви, об их дерзновении. Сами не дерзают уже. А сама мистика, сама метафизика, сам опыт религиозный?
Нашу эпоху разъедает болезненная рефлексия, вечное сомнение в себе, в своих правах на обладание истиной. Духовная робость неизменно сопровождает слабость волевого избрания. Философия, да и всякое познание в древности, была функцией жизни, а жизнь была органически религиозна. Вот почему в досократовской философии было так много здорового реализма, был хороший примитивизм, чувствовался запах земли. И мудрость божественного Платона связана, быть может, с посвящением в Элевзинские мистерии.
У учителей церкви, у средневековых мистиков была посвященность в тайны христианства, было приобщение к таинственным реальностям. Без посвящения в религиозные тайны и без приобщения к религиозным таинствам нет питания; знание становится худосочным и отвлеченным, порывает с живым бытием.
Вся новая философия, начиная с Декарта и кончая неокантианцами, отрицает необходимость посвящения и приобщения для стяжания знания, гнозиса, и потому тайны бытия и таинства жизни для философии закрываются. Философия перестала быть сакраментальной, как была в древности и в средние века, она подверглась обмирщанию и стала философией полицейской, неблагодатной. Острота проблемы, перед которой мы стоим, совсем не в том, должна или не должна философия быть автономной и свободной (конечно, должна быть автономной и свободной); острота проблемы в том, должна ли автономная и свободная философия сознать свободно необходимость религиозного питания, религиозной полноты опыта. Религия может обойтись без философии, источники ее абсолютны и самодовлеющи, но философия не может обойтись без религии, религия нужна ей как пища, как источник живой воды.

Неизбежный процесс дифференциации зашел слишком далеко, и на всех концах культуры зреет потребность в процессе интегрирующем, восстанавливающем органическую целостность. Прославленная научная добросовестность, научная скромность, научное самоограничение нашей эпохи слишком часто бывает лишь прикрытием слабости, робости, безволия в вере, в любви, нерешительности избрания. Слишком много приличий и условностей, прикрывающих внутреннюю пустоту. Когда люди не имеют абсолютной, непоколебимой уверенности, то легче и лучше говорить и писать о чем-то, а не что-то, - меньше ответственности.
осталось лишь о чем-то - лишь феномен.

Лучше быть третьестепенным Августином, рядовым творцом духа "чего-то", чем первостепенным провозвестником духа "о чем-то". Это не право, не привилегия, а обязанность. Человек обязан быть дерзновенным, дерзновением воли стяжает он благодатные дары Духа. Когда он будет не один, когда Дух будет жить в нем, тогда отпадет человечески самолюбивый и суетный вопрос о размерах дарований. Человек имеет не право, а обязанность быть глашатаем высшей полноты истины, т.е. говорить он, прежде всего, должен что-то, а не только о чем-то. Дерзновение же дается лишь верой. Я не чувствую себя покинутым в познании бытия, и гносеология моя не есть гносеология покинутости. Этим определяется и мой взгляд на соотношение философии и религии.

Но религиозный синтез не может быть дан лишь в конце, лишь в результате аналитико-дифференцирующего процесса, лишь для будущих поколений, он дан и в начале, дан для всех живших и живущих, дан как истина. Решение проблемы реальности, проблемы свободы, проблемы личности - вот настоящее испытание для всякой философии. Современная философия - философия иллюзионистическая по преимуществу, ее гносеология отвергает не только реальность отношения к бытию, но и само бытие, лишает человека изначального сознания свободы, свободы безмерной и безосновной, разлагает личность на дробные части, отвергая ее изначальную субстанциональность. Призрачно спасти реальность, свободу, личность современная философия всегда сумеет, для этого существуют многочисленные орудия софистики и гносеологической эквилибристики. Живому человеку не легче от этих гносеологических ухищрений, его повергают в царство призрачности, лишают и личности, и свободы, и реальности бытия. Но несправедливо во всем винить современную философию, она расплачивается за грехи прошлого. Вся новая философия пошла по тому отвлеченно-рационалистическому пути, на котором не могут быть решены поставленные нами проблемы.
В философском рационализме отразилась греховная раздробленность духа. Ни природа реальности, ни природа свободы, ни природа личности не могут быть постигнуты рационалистически, идеи эти и предметы эти вполне трансцендентны для всякого рационалистического сознания, всегда представляют иррациональный остаток.
Только христианская метафизика утверждает реальность бытия и реальность путей к бытию, постигает великую тайну свободы, ни на что не разложимой и ни к чему не сводимой, и признает субстанцию конкретной личности, заложенной в вечности. Лишь в мистическом гнозисе христианства все это дано и нигде более. Христианский гнозис приводит к трансцендентному реализму, к конкретному персонализму, к философии свободы. Свобода, прежде всего свобода - вот душа христианской философии и вот что не дается никакой другой, отвлеченной и рационалистической философии. Но что такое религиозная философия, христианский гнозис?

Христианская философия не есть "гнозис" в смысле Валентина и не есть "теософия" в смысле Р.Штейнера, хотя в своем собственном смысле она и гнозис, и теософия. Гностицизм признает путь познания путем спасения. Чисто гностический путь, в известном смысле, есть путь люциферианский. Гностицизм учит познанию истины, а не стяжанию истины, гностицизм проповедует дерзновение в познании без подвига отречения. Гностицизм в существе своем есть рационализм, какое бы мистическое одеяние он ни одевал, это всегда рафинированный, с трудом распознаваемый рационализм. Для гностицизма религия есть знание, тайное и явное, есть посвящение в учение. Гностицизм смешивает оккультное знание с религией, подменяет им религию, в то время как оккультное знание должно рассматриваться как форма знания, как расширенная наука, а не как религия.
Идеальный тип гностика есть тип учителя, мудрого. По гностическим учениям истина открывается мудрым, а не младенцам. В христианстве истина открывается младенцам, а не мудрым, и гнозис есть плод религиозной жизни. Будьте как дети, тогда лишь войдете в царство Небесное. В Истине Христовой есть божественная простота. Истина стяжается жизнью и подвигом, усилием воли и целостным духом, а не одним познанием. Само познание есть лишь функция религиозной жизни.
Идеал христианина есть скорее идеал святого, чем мудрого учителя. Христианский гнозис требует акта самоотречения, отречения от гностической гордости, от притязаний разумного познания. Христианский гнозис есть стяжание себе разума божественным безумием. В нем нет уже и следов рационализма и натурализма, которые в утонченной форме присутствуют в гностицизме. Современная теософия есть одна из форм гностицизма, и все бесплодие гностических притязаний сказывается в ней еще сильнее, чем в старом, классическом гностицизме. Для теософии религия есть универсальный гнозис, преемственно передаваемый путем посвящения, путем обучения у мудрых учителей.
Религиозные догматы и религиозные таинства приобретают в теософии исключительно гностический характер. Для мудрого, для посвященного истины религиозной жизни, истины веры оказываются знанием. Все истолковывается в духе истонченного эволюционного натурализма.
Лишь для вульгуса есть чудесное, чудесное есть понятие экзотерическое. Чудесного нет для настоящего гностика и теософа, для посвященного в эзотерическое знание. Для него и Воскресение Христа есть факт естества, постижимый, например, при допущении эфирного тела. Гностики и теософы лучше метафизиков и философов, поскольку они требуют посвящения для религиозного раскрытия истины, но и они "интеллигенты-отщепенцы" в мировом смысле этого слова, оторванные от корней, живущие гипертрофией интеллекта, безблагодатные. В последней глубине христианская вера есть гнозис, знание посвященных через отречение, но до глубины этой не доходит гностическая теософия. Христианские догматы - не интеллектуальные теории, не метафизические учения, а факты, видения, живой опыт. Догматы говорят о пережитом и увиденном, догматы - факты мистического порядка.
У Апостола Павла, были встречи и видения потрясающей силы и реальности, он выразил их в догмате искупления. Философ католического модернизма Леруа борется лишь с католической схоластикой, лишь с богословским интеллектуализмом, отрицая интеллектуально-теоретический характер догматов. Церковь никогда не утверждала интеллектуально-теоретического характера догматов, это делала лишь богословская схоластика. Философского, интеллектуального, теоретического характера нельзя открыть в церковных догматах, его можно открыть в гностических ересях, всегда в большей или меньшей степени рационалистических. Даже великий Ориген, поскольку он уклонялся от вселенской истины Церкви, был интеллектуалистом и рационалистом, впадал в ложный гностицизм. Арианство было вполне рационалистично. Почти все ереси отвергали безумие и мистичность церковных догматов и пытались выразить истину более разумно и рационально. Арианство, конечно, рационалистичнее Никейского символа. Монофизитство, конечно, рационалистичнее церковного учения о соединении во Христе природы человеческой и божеской. В церковных догматах - всегда максимум мистики, максимум безумия, максимум антиномичности. В ересях - всегда рационализм, ослабление антиномичности, боязнь безумия, движение по направлению наименьшего сопротивления. Безумная мистика церковных догматов не побоялась утверждать Троичность Божества, дерзнула сказать об одном и том же в одно и то же время - один и три.
Рационалистические ереси всегда обходили трудности и антиномичности, не дерзали на безумие и говорили один об одном, а три о другом, один тогда-то, а три совсем в другое время. Безумная мистика Церкви дерзала сказать, что Христос был и совершенным человеком и совершенным Богом, что обе природы были в Нем совершенно соединены, что воля человеческая была в Нем претворена в волю Пославшего Его; рационалистические ереси всегда говорили, что Христос был только Бог, а человеческая природа была в Нем призрачна или что Христос был только человек, что воля во Христе была лишь одна. Не выносило еретическое сознание антиномичности.
Афанасий ли Великий рационализировал христианство при помощи греческой философии? Он получил мудрость свою от аскетических подвигов пустынножителей, опытно добывавших свет. Философия не нужна для догматов религии, но догматы религии нужны для философии, питают ее, посвящают ее в последние тайны.
Философия отвлеченная, существующая сама по себе, из себя черпающая свою мудрость, прекращает свое существование. Позитивизм является одной из форм прекращения существования отвлеченной философии: он подчиняет философию позитивной науке и в ней лишь приказывает искать источников питания. Мистицизм является другой формой прекращения существования отвлеченной философии: он подчиняет философию позитивной религии и в ней приказывает искать источников питания. Но позитивизм окончательно губит философию, мистицизм же возрождает философию, возвращает ей утерянную цель и жизненную ценность, приобщая ее к бытию. Философия станет тем, чем она была в древности, станет священной, вновь соединенной с тайнами жизни.
Философия не может и не должна быть богословской апологетикой, она открывает истину, но открыть ее в силах лишь тогда, когда посвящена в тайны религиозной жизни, когда приобщена к пути истины. Философия, которая будет искать своей пищи в религиозном опыте, не только не будет схоластикой, но именно она будет противоположна всякой схоластике. Схоластическое богословие и есть разобщение с тайнами религиозной жизни, оно свидетельствует о том, что опыт религиозный иссяк, и подменяет опыт отвлеченным мышлением.
Религиозная философия должна победить и гносеологическую схоластику, и теологическую схоластику, т.е. дух жизни должен победить всякий отвлеченный рационализм.

[Unicorn]

экзистенциально философский а знаете что экзистенциальная философия начинается с Серена Кьеркегора, который был верующим?
Причем сильно, и жил в 19 веке, уже после Вольтера, Дидро и т.д.
А у нас на рубеже 19 и 20. Было одних только религиозных философов Львов трое и они фактически всем известны и далеко не только у нас.
Георгий Петров
Спасибо за цитату.

[Elsa_a]

а можно ли совместить философию и веру в бога?

[Георгий Петров]

Если Бог мудрый, а фило софия - любовь к мудрости, то можно и нужно.