Книги от Софьи

[Sopheeya1984]

Легко и свободно - Спонтанная ваджрная песня Гендюна Ринпоче


Спонтанная ваджрная песня Преподобного Гендюна Ринпоче

Счастье нельзя найти
Великим усилием воли,
Но оно всегда присутствует - в непринуждённой открытости.
Не старайся натужно -
Здесь нечего создавать, нечего разрушать.
Всё, что ежеминутно возникает в этом уме, -
Совершенно не важно,
Совсем не реально.

Зачем же цепляться за это, удерживать,
Судить о вещах и о себе?
Лучше - пускай всё представление разыгрывается само,
Пусть волны явлений вздымаются и опадают -
Ничего не меняй, ни на что не воздействуй,
Смотри, как всё растворяется и появляется, снова и снова -
Бесконечное время.

Только наши поиски счастья не дают нам его увидеть.
Счастье - как яркая радуга,
Сколько за ней ни иди - никогда не поймаешь.
Напрасно собака ловит собственный хвост.
Покой и радость - не предметы, которые ждут тебя где-то, -
Они всегда с тобою, в каждый миг, прямо сейчас.

Не верь в реальность хорошего и плохого.
Все переживания - словно капризы погоды,
Словно радуги в небе.
Пытаясь ловить неуловимое, ты напрасно себя изнуряешь.
Отпусти, ослабь эту хватку!
- И пространство без края -
Вот оно,
Открытое, безмятежное и манящее.

Так используй же этот простор, эту свободу и лёгкость.
Ничего уже не ищи.
Не уходи в дремучие джунгли в поисках слона -
Великий пробуждённый слон спокойно стоит у тебя дома.

Нечего создавать, нечего разрушать.
Нечего брать силой.
Нечего хотеть.

Эмахо! Удивительно! Всё происходит само по себе.


*******************


Перевод Кармашиделингов

Счастье нельзя обрести
благодаря воле
или вымученному усилию,
оно всегда уже присутствует,
совершенное и полное,
в расслабленности и беспечности.

Не беспокойся, ничего не нужно делать.

Всё, что происходит в уме,
не имеет ни малейшего значения,
поскольку не является реальным.
Не хватайся за это. Не оценивай.
Пускай всё разыграется само
- появится и уйдёт -
ничего не меняй.

Всё растворяется и начинается заново,
беспрерывно.

Только наши поиски счастья
не дают нам его увидеть.
Это напоминает радугу, за которой мы идём
и которой никогда не достигаем;
поскольку счастья не существует,
и всё же оно всегда было здесь

и в каждое мгновение сопутствует тебе.

Не думай, что хорошие и плохие переживания реальны;
они как радужные миражи.
Желая достичь того, что невозможно объять,
Ты тщетно себя изнуряешь.
Как только ты „отпустишь" это стремление,
пространство покажет себя:
открытое, гостеприимное и удобное.
Так наслаждайся им.

Всё уже ждёт тебя. Не ищи более.

Не отправляйся в нехоженые джунгли,
чтобы найти слона,
который спокойно
стоит уже дома.

Ничего не делай.
Ничего не вынуждай.
Ничего не желай.
И всё произойдёт само собой.

[Sopheeya1984]

Наропа - Песня Махамудры

Полностью - тут:
ОШО - Тантра: высшее понимание: Беседы о "Песне Махамудры"
http://www.opentextnn.ru/man/?id=483







Великий Махапандита Наропа сказал такие слова:
"Чтобы правильно практиковать Дхарму,
будь как змея,
что вползла в пустотелый стебель бамбука, -
не прилагай никаких усилий к движению.
Те, кто страдает от желаний,
Одним ударом попали в самое больное место.
Не позволяй блуждать уму Недеяния.
Истинная природа ума изначально пуста.
Словно сокрушая всё молотом -
Освобождает через видение, прикосновение и размышление".

[Sopheeya1984]

Махамудра

Полностью - тут:
http://www.fshq.ru/ENCYCLOPEDIA_OF_BUDDHIST_PHILOSOPHY/ENCYCLOPEDIA_OF_BUDDHIST_PHILOSOPHY_Mahamudra.html

Согласно доктрине М., все явления несут на себе отпечаток истинной реальности, свидетельствующий о том, что они лишены собств. сущности. Обнаружить этот отпечаток позволяет раскрытие пустотной природы ума, а также тщательный анализ отношений между умом и явлениями.

М. «сердца» представляет собой непосредственное, лишенное каких бы то ни было внешних атрибутов (как то: медитация, визуализация или рецитация мантр) вхождение в природу ума. Такое вхождение может стать результатом особой передачи, к-рая называется «инструкция по идентификации» или «знакомство с [естественным] состоянием сознания», когда «коренной учитель» (цаве лама) непосредственно указывает ученику на природу его ума. Понятно, что к такому событию должны быть готовы как учитель, так и ученик.

Работа с сознанием в традиции М. разделяется на четыре стадии, или четыре йоги: 1) сосредоточение на природе ума, 2) освобождение ума от активности, 3) осознание тождества ума и явлений, 4) йога отсутствия медитации






Махамудра, Великая Печать,

Махамудра - высшее духовное учение школ тибетского буддизма, которое заключается в непосредственном пребывании практикующего в состоянии истинной природы ума. В классификации путей Буддизма не относится к Хинаяне, Махаяне и Ваджраяне, но может практиковаться в контексте Махаяны и Ваджраяны (так называемая Сутра-Махамудра и Тантра-Махамудра).
В противоположность постепенному пути сутр, который принимает «Путь в качестве пути», является непостепенным путем, принимающим «Плод в качестве пути». Подразделяется на Махамудра-основу, Махамудра-путь и Махамудра-плод.

Махамудра-основа описывает абсолютную истину как единство (недвойственность) природы ума — «ясности» (способности воспринимать) и сути ума — «пустоты», а также состояние заблуждения существ, существующего вследствие двойственного восприятия, при котором изначально пустая (то есть не обладающая никакими признаками самобытия) природа ума воспринимается как «личность», «Я», «эго» и т. п., в то время как ясность ума предстает в виде «внешних» по отношению к такой «личности» объектов. Такое ощущение отдельной, независимой и постоянной личности на тайном уровне, ведет к ...
определенные результаты, в частности, в виде «привычных тенденций» — самых тонких ментальных факторов. Они определяют как способ нашего будущего ложного дуалистического восприятия, так и последующие виды взаимоотношений с «внешними» вещами — реакции и действия, которые опять-таки засевают в ум определенные впечатления, формирующие привычные тенденции.
изначальное неведение — дуалистическое восприятие мира, основанное на ложном ощущении отдельности, независимости и постоянства личности (в действительности не являющейся ни отдельной, ни независимой, ни постоянной), а самым быстрым и прямым путем к его прекращению есть непосредственное пребывание в сути ума — нераздельности восприятия и пустоты, которое достигается благодаря следованию Махамудре-пути.

Махамудра-путь излагается в виде 4-х йог:
йога однонаправленности (или успокоения ума, тиб. — шине, санскр. — шаматха).
йога простоты (или проникающего видения, тиб. — лхагтонг, санскр. — випашьяна).
йога одного вкуса (санскр. рамасама).
йога немедитации (санскр. абхавана).

Суть первой йоги заключается в однонаправленной концентрации внимания на определенном объекте с целью предотвращения блужданий ума, вызываемых отвлечением на внешние объекты, эмоции и мысли. Таким образом, однонаправленность является методом, а успокоение ума — результатом данной практики.

Достигнув неотвлекаемого внимания, практикующий может переходить к исследованию природы собственного сознания посредством проникающего (в природу ума) видения, что является предметом йоги простоты. Здесь достигается непосредственное переживание неразделимости осознавания и пустоты и полностью устраняется цепляние за иллюзию личности, что приводит к Освобождению — достижению состояния за пределами страданий.

Следующим шагом является глубинное исследование природы внешнего мира и видение того, что, как и в случае с нашей иллюзорной личностью, истинной природой внешних объектов является пустое восприятие. Постижение того факта, что внешние объекты и ум являются неразделимыми, переживается как один вкус.

На четвертой ступени устраняются последние привычные шаблоны ума, в том числе, связанные с медитацией. Исчезает даже намек на различие между медитацией и состоянием после медитации. Обретается абсолютная устойчивость ума в недвойственном восприятии — Махамудра-плод или состояние Просветления.

Махамудра-плод — это реализация состояния будды, которое можно описать в контексте трех состояний, четырех активностей и пяти мудростей. Три состояния это: Дхармакайя — Состояние Истины — тождественно познанию пустоты и обретению абсолютного бесстрашия, Самбхогакайя — Состояние Радости — соответствует познанию неотделимого от пустоты восприятия (сознания) и обретению высшей радости, и Нирманакая — Состояние Излучения — проявленные из великого сострадания с целью принесения пользы существам «внешние объекты», как, например, Будда Шакьямуни.

Четыре вида активности это: успокаивающая, обогащающая, воодушевляющая и защищающая.

Пять видов мудрости: зеркальная — как результат очищения гнева, уравнивающая — результат устранения гордости, различающая — результат постижения истинной природы привязанности или желания, всесовершающая — результат преобразования ревности и зависти, и всепроникающая — результат устранения неведения.

«Песнь Махамудры», известная на тибетском языке как «Пхиг. Чен. Ганга. Ма.», является текстом Махамудры, составленным основателем этой традиции Тилопой и переданным им его ученику Наропе на берегу реки Ганг. Еще один текст, содержащий поучения Махамудры, был составлен Третьим Кармапой Рангджунгом Дордже (1284—1339), который отразил глубокую мудрость Махамудры в небольших стихах. Пояснения и перевод Махамудры Третьего Кармапы можно найти в книге Оле Нидала «Махамудра».

http://www.avatargroup.ru/Biblioteka/Ole_Nidal_-_Velikaya_pechatj.aspx

[Sopheeya1984]

Стивен Левин - Постепенное пробуждение. Практическое введение в медитацию

[Sopheeya1984]

2. Сила мудрости

Все мы обладаем знанием, все мы способны передать множество весьма далеко идущих идей. Но если "познаванию" не предшествует мудрость, тогда знание оказывается "с чужого плеча", чужим, не нашим пониманием, ему недостает глубины. Вот почему два человека могут пользоваться одним и тем же языком, чтобы передать одно и то же
содержание, но слова одного проникнут глубоко в наши сердца, тогда как слова
другого лишь рикошетом заденут ум. Сила переживания, скрытая за словами, бытие, скрытое за познанием, - это и есть мудрость, подлинная передача.

Назначение этой книги не в том, чтобы поделиться каким-то знанием, а в том,
чтобы указать, что мудрость можно обрести внутри каждого из нас; и что усилие,
потребное для установления равновесия ума, так чтобы он стал прозрачно-
сияющим, - все мы должны выполнить для себя сами.

Один из аспектов силы мудрости - это ее способность прорваться сквозь то, что мы
прежде считали реальным. Всякий раз, когда мы узнаем что-то новое, мы отвергаем какое-то старое мнение; мы меняем мнения. А мудрость - это тишина, внутренний свет, в котором нам видно, что представляют собой мнения сами по себе, - не просто то, чем это мнение противоположно тому, но в чем заключается само обладание мнениями.

Когда начинаешь медитацию, становится вполне ясно, что все изменяется от
мгновенья к мгновенью. Посидишь минут пять, стараясь удержать внимание на
дыхании, и частенько думаешь: "Не могу удержать внимание на том, на чем хочется.
Оно уходит к этой мысли, затем к той, потом к этому ощущению, к тому запаху,
далее к какому-то звуку, а после него..." И замечаешь, что перед умственным
взором проходит один предмет за другим. Видно воочию, что все это - поток
постоянных перемен, приход и уход, и каждый миг ведет к следующему.

Это прозрение кажется до того простым, что его, вроде бы, и не стоит называть
мудростью. Но когда переживаешь изменчивость глубоко, когда глубоко понимаешь, что нет ничего постоянного, наша мудрость возрастает. А потом открывается вот что: ничто из желанного не в состоянии дать нам удовлетворения надолго, ибо все текуче, ничто не остается навсегда. Что бы это ни было - изысканнейшее кушанье, глубочайшее сексуальное наслаждение, сильнейшее чувственное удовольствие - ничто во Вселенной не может дать удовлетворения надолго; все придет и уйдет. Именно это состояние дел, сообщающее нам такую тонкую неудовлетворенность, едва заметное чувство тошноты, мы носим внутри себя большую часть времени, даже тогда, когда получаем то, чего хотим, - потому что в глубине души знаем, что в конце концов все изменится.

К примеру, понятие дерева - это крупная и устойчивая вещь, а не растущий и меняющийся организм с едва заметными отличиями от любого другого представителя своего вида, меняющийся под влиянием погоды, подверженный внешним воздействиям и условиям. Для мира, полного изменений, у нас имеются застывшие, неизменные понятия - ярлыки; и это, конечно, порождает разрыв между понятием и реальностью, результатом чего будет напряжение. Мы реально не видим реальности. Мы видим только отбрасываемые ею тени, и вот эти-то тени и есть наши понятия, наши определения, наши представления об этом мире. Привязанность к таким понятиям создает желание, чтобы мир соответствовал нашему представлению о том, каким ему быть; но перемены зачастую сталкивают наши представления с весьма отличной от них реальностью, что
может вызвать в нас чувство гнева или поражения; и мы окажемся как-то
отъединенными от истины вещей из-за негибкой связанности своею точкой зрения.

Любопытно, что среди всех этих перемен мы обычно переживаем не столько то, что происходит, а то, что думаем о происходящем. Сидя и слушая, мы не переживаем слушанья; мы переживаем до некоторой степени текущий комментарий к тому, что говорится, возможно, суждение или сравнение со сходными понятиями, или поток мысленных ассоциаций, вызванный в памяти разговором. На одном уровне, конечно, все, что действительно происходит, - это движение звука в воздухе, который давит на наши барабанные перепонки; благодаря памяти и механизмам восприятия ум узнаёт то, что говорится.

Итак, мы видим, что наши переживания - это переживания не того, что
действительно происходит, а скорее переживания мира мысли. Большая часть нашего переживания - это сноподобное отражение в уме. Мы переживаем не столько само виденье, сколько то, что думаем о видимом, не столько то, что слышим, сколько то, что думаем о слушаемом.

Очевидный пример того, как много мы вкладываем в сферу мыслимого, принадлежит нашему отношению к чувству осязания. Например, мы протягиваем руку, чтобы коснуться своего сексуального партнера, и это считается приятным ощущением; но когда рука касается кучи отбросов, это ощущение считают неприятным; или, если она прикасается к стене, ощущение можно считать безразличным. Но все, что действительно происходит, - это давление на кончики пальцев; все остальное - это понятийные мыслеформы, проецируемые желанием и обусловленностью.

Большую часть нашего мира наплел ум. Сила мудрости состоит в том, чтобы
пробудить нас для прямого переживания вещей такими, каковы они есть. Она
рассеивает нашу сонную слепоту и дает нам возможность больше жить своей жизнью, а не просто переживать мир в области понятий, где то, что мы называем
реальностью, оказывается сном и тенью сна.


3. Нуждающийся ум

В основе обусловленного ума лежит нужда. Нужда принимает много форм. Нужно
пребывать в безопасности; нужно быть счастливым. Нужно выжить; нужно быть
любимым. Есть и особые нужды: желанные предметы, дружба с кем-то, виды еды, тот или иной цвет, то или иное окружение. Есть нужда не испытывать боли. Есть и
нужда быть просветленным. Наконец есть и нужда в том, чтобы вещи были такими,
какими нам хочется.

Наши мечты представляют собой воображаемые образы получения того, что нам нужно; кошмары - воображение отделенности от того, что нам нужно. Планирующий ум старается обеспечить удовлетворение потребностей; вообще большая часть помыслов основана на удовлетворении желаний. Поэтому многие помыслы имеют своим корнем неудовлетворенность тем, что есть. Нужда есть требование к следующему мгновению содержать то, чего не содержит настоящее. Если в уме существует какая-то нужда, то такой момент ощущается как неполный. Нужда представляет собой поиски где-то в другом месте. Полнота есть пребывание именно здесь.

Когда видишь, насколько глубока нужда, присущая уму, видишь и глубину
неудовлетворенности, потому что нужду удовлетворить невозможно: едва покончишь с одним желанием, так будет другое. И пока мы пытаемся удовлетворить желания, мы растим нужды.

По иронии вещей, когда переживаешь глубину неудовлетворенности в нуждающемся уме, то за этим следует великая радость. Ведь когда видишь, что никакой объект ума не может нас сам по себе удовлетворить, тогда ничто возникающее уже не увлечет нас; и начинаешь освобождаться, потому что нет ничего, за что стоило бы цепляться. Чем лучше видишь, как нуждается ум, тем лучше видишь и то, как эта нужда затемняет настоящее. Уразумение того обстоятельства, что нет ничего, за что стоит цепляться, т.е. ничего, способного обеспечить удовлетворение надолго, показывает, что нам некуда идти, нечего иметь, не надо быть чем-то; это и есть свобода.

это видение избавило меня от множества вожделений, от
помыслов, что-де все мои желания должны быть удовлетворены, о том, что я
принужден реагировать на все, что возникает у меня в уме. Я увидел, что вещи
способны как-то существовать, не вызывая необходимости ответных действий,
суждений или даже отталкивания. Можно просто их наблюдать.

Когда я увидел, как обширно, как могущественно желание в уме, я испугался. Я
подумал, что отсюда нет выхода; и не понимал, что та сила, благодаря которой я
распознал это состояние страдания, сама по себе была выходом. Постепенно зрелище неудовлетворительной природы большей части содержания ума стало открывать мне путь к свободе. Когда мы видим, что предмет нашего влечения объят пламенем, мы перестаем тянуться к нему. Ум понемногу меняет обусловленность, чтобы видеть то, что он делает.

Когда нужда становится объектом наблюдения, мы наблюдаем ее с ясным вниманием, которое не окрашено суждением или выбором; это простое, голое внимание без всяких примесей, открытость для восприятия вещей такими, каковы они есть. Мы видим, что нужды - это автоматические, обусловленные требования в уме. И мы наблюдаем эти нужды, не оценивая себя за это. Мы не хотим нетерпеливо избавиться от этой постоянной нужды. Мы просто наблюдаем ее.

И только такое голое внимание, такое отсутствие нужды, способное быть на месте в нужный момент, обладает силой освободить нас, освободить нашу подневольную
реакцию на нужду. Связь рвется, нас перестает обусловленно тащить в сторону
удовлетворения наших нужд. Каждое мгновение отсутствия нужды - это мгновенье
свободы. Внимательность не мешает существовать этому отсутствию нужды. Когда
налицо одно лишь чистое внимание, тогда существует только наблюдение, тогда нет нужды. Если наблюдаешь желание, нужда перестает искать объект, чтобы
удовлетвориться, и сама нужда становится объектом внимания; тогда поглощается
тот импульс, который ведет к поступку.

Когда начинаешь видеть, что освобождает нас, а что нет, начинаешь также отличать то, что создает большее вожделение, более болезненную нужду, от того, что приведет тебя к мудрости и сделает свободным.
когда мы сами ощущаем вкус свободы, то сам этот вкус убеждает нас.

Естественная деятельность ума - блуждания. Словно обезьяна, прыгающая с одного дерева на другое, он перескакивает с одной мысли на другую. Если он уже пришел в движение, он просто движется. Помыслы думают себя.
Поэтому мы наблюдаем ум, пользуясь им как средством, чтобы увидеть то, что
скрывается за ним.

[Sopheeya1984]

Внимательность к дыханию

Для развития такой внимательности культивируется сосредоточение на дыхании, как на первичном объекте внимания; это не мысль о дыхании, а острое и постоянное осознание ощущения дыхания. Внимание направлено именно на это осязательное чувство.

Есть две главные зоны, где ощущение дыхания всего заметнее. Лучше всего взять одну из них и оставаться на ней. Касание дыхания можно легко почувствовать в ноздрях. Это первый из объектов сосредоточения, предлагаемых на выбор. Если
избирается именно он, мы не следуем за входящим и выходящим дыханием; мы просто остаемся в одной этой точке, выбранной около кончика носа или в ноздрях, - там, где ощущение более всего заметно, - и отмечаем ощущение проходящего дыхания. Мы выбираем точку соприкосновения и устанавливаем на этом месте осознание, ведем отсюда наблюдение. Это - не какая-то умственная картина, а физическое ощущение.
Мы можем чувствовать, как дыхание входит и выходит. Мы открываем свое осознавание, чтобы сфокусировать его на переживании ощущения, и содействуем возвращению осознавания к этому месту.

Такое осознавание ощущений, сопровождающих каждое дыхание, становится как бы авансценой внимания. Хотя в скрытых глубинах нашего существа могут возникать мысли и другие ощущения, не требуется никакой энергии, чтобы их удалять или как-то на них воздействовать. Они приходят и уходят, как им заблагорассудится. Если они отвлекают внимание от дыхания, мягкая настойчивость при возвращении его к дыханию и усиливает сосредоточенность, и культивирует способность к освобождению от них.

Другой участок, где дыхание вполне заметно, - это та область, где поднимается и опадает живот. Внимание наблюдает ощущения подъема и падения, когда они происходят сами по себе с каждым новым дыханием. Дыхание станет тонким; но мы наблюдаем его таким, каково оно есть; нам не нужно ничего делать. Это не какое-то дыхательное упражнение, а упражнение в осознавании.

Переходить с одного места на другое - все равно, что копать для колодца несколько пустых скважин.
Если мы хотим докопаться до воды, мы копаем землю прямо вниз на одном месте.

Это захватывающий процесс. В действительности нет никакой цели, кроме познавания того, что происходит именно сейчас.

Отметки

На ранних ступенях практики мы можем пожелать в качестве вспомогательного приема делать в уме отметки - "вдох" при каждом вдохе через ноздри и "выдох" при каждом выдохе; Отметки могут быть весьма полезным орудием для того, чтобы удерживать нас в состоянии бдения по отношению к процессу настоящего момента, - например, такие отметки, как "помыслы, помыслы", когда вторгаются помыслы, или "пахнет, пахнет", когда воспринято дуновение какого-то запаха, или "слушанье, слушанье", когда мимо проезжает автомобиль. Отметки - это техника, которая удерживает нас в колее.

Страх или похотливые мечтания представляют собой два особых примера, когда может потребоваться сознательное вспоминание, обеспечиваемое отметками.

Отметки позволяют нам мягко, но настойчиво оставаться со своим переживанием, признавая все, что временно получает преобладание, как только то возникает.
Когда внимание занято привычным блужданием, мы обнаруживаем это блуждание и осторожно возвращаем его к дыханию. Мы не пытаемся принудить ум, не стараемся насильно удерживать его на объекте. Насилие создает неподвижность ума, особого рода целевое ориентирование, которое желает, чтобы вещи были другими; а это представляет собой давление на данный момент, попытку пробиться в будущее. Здесь налицо неуклюжий ум, ум, переполненный собой и деланьем.

Ощущения

Много разных ощущений можно отметить по мере того, как углуб.ляется осознавание.
Когда мы получаем послания от тела, мы просто к ним прислушиваемся. Если мы чувствуем неудобство, мы просто отмечаем его: "неудобство", - не напрягаясь, не становясь жесткими. Если имеет место боль, мы расслаб.ляемся кругом нее и
отмечаем ее: "боль, боль", - или каким-нибудь другим словом, естественным для нашего чувствования. Лучше всего не двигаться, отмечая побуждение к движению, побуждение избегнуть неудобства; дайте телу возможность просто сидеть. Чем тише будет тело, тем тише и ум.

Когда мы прислушиваемся к ощущениям - или с каждым дыханием, или в виде чувств внутри тела, - мы не находимся на том уровне, где производятся слова. Мы прерываем внутренний диалог, постоянное комментирование ума, мы прорываемся сквозь то место, где происходит думание, и переживаем процесс непосредственно.
Именно прямое переживание подобного рода раскрывает интуицию и прозрение, свойственные уму-мудрости, что приводит ум лицом к лицу с собой.

Помыслы

Помыслы - это объекты ума. Их можно видеть, когда они, подобно пузырям, пересекают поле сознавания. Обычно помысел сформулирован в словах; но он может выразиться и в зрительном образе или в каком-то запомнившемся чувственном впечатлении, пока не сорвется в галопирующей фантазии. При наблюдении помыслов важно не комментировать, не выносить суждений об их содержании, а просто ясно видеть их, когда они возникают. Думание о думании - это не медитация.

Мы следим за дыханием, и при этом появляются помыслы; мы можем отметить их: "помыслы, помыслы" - и вернуться к отметкам дыхания. Отмечайте просто, что это "помыслы, помыслы", и снова возвращайтесь к дыханию. Оставайтесь простыми и легкими.

возвращение к дыханию помогает нам открыть силу освобождения и углуб.ляет нашу способность оставить обусловленное вожделение ума. Нет надобности тревожиться из-за того, что какая-то хорошая идея или решение какой-либо давнишней проблемы будут утрачены; то, что обладает ценностью, окажется в надлежащий момент доступным.

Углубление сосредоточенности - это естественный процесс, подобный способности мускулов усиливаться при продолжительном пользовании. Всякий раз, когда мы возвращаемся к дыханию, наша сосредоточенность усиливается. Ум может заметить это и сделать вывод: "Лучше выходит"; если не распознать в этом помысел, такое отношение становится отвлекающим умом, менее сосредоточенным на действии, а более создающим себя. Освобождение от "знания" позволяет нам переживать вещи непосредственно, каковы они есть.

Пока мы отождествляем себя с содержанием ума, мы не свободны по-настоящему.
Различие между пребыванием в рабстве и состоянием освобождения - это различие между думанием и признанием помысла за помысел.

Волевое действие

Наблюдая намерение, предшествующее волевой активности, мы начинаем свергать власть желания с ее трона, - а ведь она бессознательно обусловливает наши действия; благодаря этому мы приобретаем чуть больше свободы в своей жизни. Перед каждым словом или жестом намерение незаметно предшествует активности; это переводит энергию от желания к действованию. Как можно отметить волевой элемент, ведущий ко все более и более далеким переплетениям и алчным желаниям ума, так же точно можно и увидеть, что именно это качество выбора, которое снова и снова возвращает нас к дыханию, при правильном его поощрении приводит жизнь к равновесию.

Состояния ума

возникающие состояния ума повторяются и, похоже, обладают собственной, совершенно независимой жизнью, - они возникают к бытию только для того, чтобы смениться следующим состоянием, которое расположится на покинутой сцене. Мы ловко прилепляемся к каждому из этих умов, принимая их за "я" и "мое", хотя они иной раз радикально отличны один от другого и по характеру, и по намерениям. В самом деле, любой объект или помысел, вошедший в поле осознавания, может попеременно, в сменяющихся мгновеньях ума, вызывать приязнь или неприязнь.

Внутри нас содержатся несовместные системы желаний, которые в одно мгновенье могут оттолкнуть какой-то объект, а в следующее - страстно его пожелать. Эти враждующие системы желаний могут желать сделать что-то в одно определенное, но не в другое время. Такие несовместные, противоборствующие состояния ума и
сопутствующие им суждения друг о друге являются причиной значительной доли того трения, которое мы переживаем в чувстве вины. Один ум возникает для того, чтобы за ним естественно последовал другой. Отождествление себя с одним качеством или настроением и отказ в существовании другому означает отрицание потока, захваченность болезненными завихрениями ума.

В какой-то отдельный момент состояние ума может быть радостно, или бодро, или счастливо, или добро, тогда как в другой оно может быть гневно, или алчно, или похотливо, или лениво. Ум на деле колеблется по тысяче раз в день между такими различными состояниями. Вследствие этой изменчивости состояний ума некоторые люди пытаются контролировать ум. Но я думаю, что важнее не давать уму контролировать нас. Некоторым представляется, что медитация - это останавливание ума. Хотя это и достижимо ненадолго, это состояние не уменьшит чувства привязанности к уму; больше того, поскольку и в этом случае "кто-то" совершает "что-то", и такое достижение может даже подкрепить иллюзорное "я". От останавливания ума мудрости не получится; она возникает от понимания природы ума. Благодаря такому пониманию отпадает самоотождествление с умом и появляется возможность освободиться.

[Sopheeya1984]

Осознавание без разбора

Ничуть не лучше наблюдать за одним объектом, нежели за другим. Идеальный объект - это просто то, что происходит в данный момент. Когда мы следим за умом при помощи так называемого "осознавания без разбора", то мы берем сосредоточенность, развитую на первичном объекте, и разрешаем уму ежемгновенно переживать все, что возникает; все, что получает преобладание, усматривается с не создающим привязанности осознаванием. Мы просто следим без разбора за всем, что происходит. В такой открытости ума нет никаких суждений; она не предпочитает одного объекта другому. Это цель и метод разом; этим и красива такая медитация. Каждое мгновенье этой практики есть также и ее цель: внимательность, простая чуткость к тому, что есть.

Когда внимательность становится очень острой, мы начинаем видеть помыслы по-
новому, буквально переживая их возникновение и исчезновение, словно они
вставлены в рамку, - словно бы мы видели кинофильм, проецируемый на экране; мы рассматриваем смену одного кадра другим, исследуем отдельные элементы того, что раньше мнили единством, непрерывным потоком. Мы видим возникновение и исчезновение сознания, всего, что считали собой. Это дает возможность микроскопического рассмотрения ежемгновенного ума, рассмотрения бытия по мере того, как оно развертывается. Тогда то, что бывает бессознательным, становится сознательным. Ничто не встречает препятствий, ничто не прибавляется; целая Вселенная предстает, как хочет, и нам дарована благодать ее восприятия.

Мы как бы стоим на берегу ручья и наблюдаем все помыслы, плывущие вниз по
течению, подобно пузырям. И когда мы их наблюдаем, становится все яснее, что
некоторые из пузырей - это мы сами, наблюдающие ручей, что даже наблюдатель
являет собой всего лишь часть потока; осознавание просто переживает все, что
есть.

Поезд мысли

Может оказаться полезным такой наглядный образ медитативной практики: представим
себе, что мы стоим у железнодорожного переезда и наблюдаем проходящий мимо
товарный состав. В каждом прозрачном вагоне находится какой-то помысел. Мы
стараемся глядеть прямо вперед, в настоящее; но наши привязанности привлекают
наше внимание к содержимому проходящих товарных вагонов - мы отождествляем себя
с различными помыслами. Когда же мы направляем внимание на поезд, мы замечаем,
что в одном вагоне сервирован ужин; но мы только что поели, и ужин нас не
привлекает. В следующем вагоне - прачечная, где сушится белье, так что мы на
мгновенье размышляем о голубом полотенце, которое вывешено для сушки; но мы еще
раз быстро пробуждаемся к настоящему моменту, поскольку в следующем вагоне видим
какого-то человека, занятого медитацией; и мы вспоминаем, чем заняты сами.
Проходят еще несколько вагонов с помыслами, и мы ясно распознаем, что это
помыслы. А в следующем вагоне рычит лев; он преследует кого-то, похожего на нас.
Мы следим за тем, поймал ли он нас, пока вагон не скроется из виду. Мы
отождествляем себя с этим вагоном, потому что он для нас что-то "значит". Мы
испытываем к нему привязанность. Далее мы замечаем, что тем временем пропустили
все прочие, пробегающие мимо вагоны; тогда мы освобождаемся от своего очарования
львом и еще раз переводим внимание прямо вперед, в настоящее.

Мы удерживаемся на некоторых предметах и не останавливаемся на других. Поезд все
еще там; кажется, там же находится и безмолвный свидетель на переезде. Таковы
первые ступени попыток быть внимательными, первые ступени старания пребывать
здесь и теперь.

Затем, когда мы попривыкнем к осознаванию содержимого, мы начинаем отмечать сам
процесс прохождения поезда. Мы видим просто вагон за вагоном, и наше внимание
уже не следует за каждым стимулом; мы более не теряемся в следах прошлого или в
предвкушении того, что придет из будущего. Итак, мы глядим прямо вперед, не
отвлекаясь содержимым какого-либо вагона; но вот совершенно внезапно один из
проходящих вагонов взрывается; нас привлекает это зрелище, и мы прыгаем в вагон
и ввязываемся в происходящее там действие. Затем мы возвращаемся с кривой
усмешкой, полные понимания - это был всего лишь образ взрыва, всего лишь помысел
- вагон. И мы снова глядим прямо перед собой, только на процесс прохождения
вагонов; и вот в одном из них оказываемся мы сами, и мы бьем свою жену. В уме
тьма всякого хлама. А мы немедленно следуем за ним, сейчас же втягиваемся в
него; и это продолжается до тех пор, пока мы не начнем видеть безличную,
обусловленную природу всего процесса и его содержимого, пока не осознаем
совершенную текучесть его самого.

Затем, глядя прямо вперед, мы замечаем, что начинаем проявлять способность
видеть между вагонами. И мы начинаем видеть то, что находится по ту сторону
вагонов, по ту сторону помыслов. Мы чувствуем, что этот процесс совершается на
фоне неразличенной открытости, что ум ежемгновенно возникает и исчезает в
безграничном пространстве.

И когда мы ощущаем ту систему координат, внутри которой протекает вся эта
мелодрама, это переживание начинает освобождать нас от увлеченности - даже от
увлеченности страхом. Мы начинаем видеть: "А, опять эта штука со взрывом
вагона!" Или: "Снова этот сердитый начальник!" Что бы ни появилось, мы начинаем
видеть в появившемся часть процесса; мы видим то, что появляется, в некотором
контексте. Малый ум, отождествлявший себя со всем этим вздором, начинает расти и
расти, начинает включать даже самого себя в более обширный ум, настолько более
обширный, что в нем находится место для всего и каждого, включая и сам поезд, и
наблюдателя. А затем даже и наблюдатель, который стоит на переезде, оказывается
всего лишь содержимым одного из этих товарных вагонов, просто еще одним объектом
ума. И осознавание, не останавливаясь нигде, сразу же оказывается повсюду.


5. Руководство-инструкция по медитации на внимательности (випассана)

(Медленно, впитывая, прочесть для себя - или другу вслух)

Усядьтесь поудобнее, выпрямитесь; но не напрягайтесь. Пусть тело дышит просто и естественно; направьте внимание на самую заметную точку для осязания, где есть соприкосновение с током воздуха, когда он входит в ноздри.

Направьте осознавание на ощущение касания с входящим и выходящим воздухом.
Установите внимание как караульного у городских ворот: он замечает всех, кто входит в город и выходит из него; но сам он не впускает и не выпускает, а только стоит на часах у ворот.

Удерживайте внимание только на одной точке и замечайте ощущение, сопровождающее каждое дыхание, когда оно течет в тело и вытекает из него в естественном дыхательном процессе.

Если внимание отклонилось, верните его к точке касания, замечающей дыхание, когда оно входит в ноздри и выходит из них. Отмечайте: "Вдох, выдох..." Не думайте о дыхании; даже не создавайте его зрительного образа.
Просто будьте вместе с ощущением, когда оно возникает во время касания воздуха, входящего в ноздри и выходящего из ноздрей.

Возникают звуки. Возникают мысли. Возникают иные ощущения. Возникает и исчезает весь фон происходящего.

А на переднем плане находится ежемгновенное осознавание ощущения входящего и выходящего дыхания. Ничто не отталкивается, ничто не вызывает желания. Налицо просто ясное, точное, мягкое наблюдение за дыханием. Внимательность к дыханию.

В теле возникают ощущения. В уме возникают помыслы. Они приходят и уходят, как пузыри.

Каждому мгновению ума разрешено возникнуть и исчезнуть силою собственного движения. Нет никакого отталкивания ума, никакой страсти к дыханию. Присутствует только мягкое возвращение осознавания к ощущениям вместе со входящим и выходящим
дыханием. Мягкое возвращение.

Осознавание дыхания - это передний план. А на заднем плане все прочее остается таким, каково оно есть;
но открытый, спокойный ум не липнет.

Каждое дыхание единственно в своем роде: иногда оно бывает глубоким, иногда поверхностным; оно всегда слегка изменяется. Дыхание в целом чувствуется входящим и выходящим; все дыхание переживается на уровне ощущения, прикосновения.

Дыхание лишь происходит само собой. Осознавание просто наблюдает. Все тело расслаблено. Глаза спокойны. Лицо расслаблено. Плечи опущены. Живот полный и спокойный.
Нигде никакой задержки. Только осознавание и дыхание.

Только сознание и объект сознания. Они ежемгновенно возникают и исчезают, скрываясь в обширном пространстве ума.

Не теряйтесь. Если ум отвлекается в сторону, осторожно, со спокойным
неосуждающим и непривязывающимся осознаванием, возвратите его к дыханию.
Отмечайте дыхание в целом от его начала до его конца, точно, ясно, от ощущения к
ощущению.

[Sopheeya1984]

Тело дышит само собою. Ум помышляет сам собою. Осознавание просто наблюдает этот процесс, не теряясь в его содержании.

Каждое дыхание по-своему единственно. Каждое мгновенье - целиком и полностью новое.

Если внутри тела возникнет какое-то ощущение, пусть осознавание распознает его как ощущение. Отметьте его приход и отметьте его уход. Мы не думаем о нем как о теле, или как о ноге, или как о боли, или как о вибрации. Просто отмечаем его как ощущение – и возвращаемся к дыханию.

Весь процесс идет сам собой. Осознавание от мгновенья к мгновенью наблюдает возникновение и исчезновение переживаний внутри ума и тела. Ежемгновенную перемену.

На переднем плане - осознавание дыхания, когда то само собою входит и выходит. Только дыхание и осознавание дыхания.

Отдайтесь дыханию. Переживайте дыхание. Не пытайтесь что-то получить от дыхания. Даже не думайте о сосредоточении.
Просто пусть осознавание проникнет до уровня ощущений, которые возникают сами собой и сами по себе.

Точка касания становится все более и более отчетливой и более напряженной вместе со входом и выходом каждого дыхания.
Ум делается заостренным на ощущениях, сопровождающих дыхание.
Если возникают помыслы, ясно отмечайте их движение в уме, их возникновение и исчезновение, подобное пузырям. Отмечайте их - и возвращайтесь ко внимательности к дыханию.

Если какая-нибудь мысль или какое-нибудь чувство становится преобладающим, осторожно, с открытым осознаванием, отметьте преобладающий элемент как "чувствование", или "думание", или "слушанье", или "вкушение", или "нюхание".
Затем мягко вернитесь к дыханию.

Не задерживайтесь на помыслах. Не определяйте их содержание. Только отметьте переживание помысла, входящего в ум и исчезающего, переживание чувствования, любого внешнего ощущения, которое возникает в данный момент и исчезает в следующий.

Возвращайтесь к ровному току дыхания. Без тяги к чему-либо, без отталкивания. Только с ясным осознаванием того, что преобладает в уме или в теле при своем возникновении.

Глубокое возвращение к пункту напряженного ощущения, которое служит отметкой прохождения воздуха при каждом полном дыхании.
Глаза полузакрыты; плечи опущены; живот расслаблен. Осознавание кристально чисто.
Преобладают все более и более тонкие ощущения.
Преобладают помыслы. Каждый из них ясно отмечен внутри сосредоточенного осознавания дыхания.

Наблюдайте его движение, постоянную смену одного объекта другим, одного дыхания другим, ощущения ощущением.
Эту постоянную перемену, подобную калейдоскопу.

Ежемгновенно объекты возникают и исчезают в обширном пространстве, в пространстве ума и тела. Спокойное, открытое осознавание, просто наблюдающее процесс возникновения и исчезновения. Осознавание всего, что получает
преобладание, возвращается к ощущению дыхания.

Возникают чувства. Возникают помыслы. "Планирующий ум", "судящий ум". Осознавание переживает процесс их движения.
Оно не затеряно в содержании.
Наблюдайте помысел, проходящий через обширное пространство ума.

Эти слова, возникающие из ничего, исчезают в пустоте. Только открытое пространство, в котором весь ум, все тело переживаются в виде ежемгновенных изменений.
Звук возникает и исчезает.
Чувство возникает и исчезает.

Все, кем мы являемся, все, что мы думаем о себе, - это пузыри внутри ума, которые приходят и уходят каждое мгновенье; они возникают и исчезают в беспредельном, открытом пространстве ума. Осознавание без разбора. Ежемгновенное осознавание всего, что возникает,
всего, что существует.

Все вещи, обладающие природой возникновения, обладают и природой исчезновения.
Все, о чем мы думаем как о "себе", исчезает от мгновенья к мгновенью.
Ежемгновенно все это просто видится таким, каково оно есть, совершенно приходит и уходит само по себе.

"Так следует вам думать обо всем этом мимолетном мире: звезда на рассвете, пузырь в потоке, вспышка молнии в летнем облаке, мерцающий светильник, призрак, сновидение".

Мудрость появляется в том уме, который пребывает в незнании, внутри спокойного ума, который просто есть. В том, чем обладает Будда, или Христос, или Мухаммед, нет ничего такого, что отсутствовало бы в нашем существе; это тот же самый родник, та же первоначальная природа, та же общая сущность. Освобождаясь от того, кем мы воображаем себя, освобождаясь от своей попытки контролировать мир, мы приходим к своему естественному существу, которое все эти годы терпеливо ожидало нашего возвращения домой.

Возможно, будет полезно дать дальнейшее определение выражению "освобождение". Освободиться - значит не задерживаться на чем-то, пришедшем на ум. Это выражение также означает переживание того качества осознавания, лишенного вожделения, которое ничего к себе из потока не притягивает, - переживание огромного простора, которое всегда просто не мешает всему приходить и уходить.

Мы лучше поймем этот простор, когда заметим, что обычно ум замыкается на каждом помысле. Ум принимает форму всякого входящего в него объекта. Ум думает о яблоке - и становится яблоком. Он думает о страхе - и сам становится страхом. Поэтому мы пришли к убеждению, что ум - это содержимое ума. Но ум есть содержимое ума не в большей степени, чем небо есть проходящие по нему облака. Это пространство, где проходят элементы его содержания, где они возникают и исчезают. Переживание этого простора и есть сущность отсутствия вожделения, освобожденности, наличия пространства для всего, способности не удерживаться ни на чем.

Когда мы вступаем в связь с этим открытым пространством вместо связи с его содержимым, мы не привязываемся ни к чему, что проходит через него. Если возникает страх или желание, оно оказывается видно изнутри окружающего его простора. Мы не теряемся в нем, становясь им, а просто видим его как всего лишь еще одно мгновенье, пришедшее без спросу, которое так же и уйдет.

Освобождаясь от всего, чем мы себя считаем, освобождаясь от мыслей о себе, как о теле или об уме, как о человеке блестящего ума или тупице, как о святом или глупце, мы наконец снова обретаем целостность и делаемся чутки к пребывающей внутри нас Вселенной. Если мы освобождаемся от всего, мы можем иметь все.

Развитие ума, который ни к чему не привязан, открывает путь к мудрости.
Возникают помыслы, чувствуются ощущения, внешние чувства открыты и восприимчивы; в просторе ума возникают предпочтения и мнения; но все это видится с ясностью, и нет никакого отождествления или вмешательства.

6. Образ себя и воображаемая личность

Таким образом, мы видим, что в просторе освобожденности возникает естественное равновесие. Благодаря нашему освобождению от путаницы возникает познание. Благодаря освобождению от гнева возникает любовь. Нам не приходится привносить любовь извне, нам нужно только освободиться от того, что ее не пускает. Благодаря освобождению от страха возникает спокойствие.

В тишине медитативной практики увидеть зти препятствующие состояния и освободиться от них довольно легко; но сделать это в течение дня не так-то просто. Мы становимся забывчивы и снова впадаем в свои обусловленные верования и отождествления. В повседневной жизни мы обнаруживаем, что, пользуясь той же самой техникой - простым узнаванием состояния ума, как мы это делали во время медитации, простым называнием его и освобождением от него пространства - "А, снова гнев!", или: "Ну, чувствую, что становится немного страшно!" - мы переводим это состояние в свет осознавания, и оно теряет свою огромную власть над нами. Даже если мы сможем распознавать состояние своего ума один раз в час, эта практика отметок происходящего, когда оно имеет место, уменьшит напряженность самоотождествления с такими состояниями и даст больше простора всему дню. Каждый раз, когда мы узнаем какое-то состояние ума, не осуждая его, а только отмечая: "Вот неуверенность", или: "Вот страх", или "Глянь, вон беспокойство", - это *** указанное состояние ума, укрепляя способность освободиться от него.
Простор, разрешающий всему быть таким, каково оно есть, который разрешает напряжениям распутаться, освобождает нас от болезненности сопротивления.

Мы сами становимся состояниями ума вместо того, чтобы дать им возможность просто пройти через осознавание, не прилипая к ним. Способствуя этому обширному, свободному от отождествления осознаванию, мы освобождаемся от всех попыток вообще быть кем-то, вообще что-то получить; мы не сдерживаем потока и не ускоряем его; мы просто не мешаем ему пройти так, как он идет.

[Sopheeya1984]

7. Критический ум

Критический ум имеет мнение обо всем. Из потока ума он отбирает то, чем, по его убеждению, он должен быть, и отбрасывает все остальное. Он полон шума и старых знаний. Таково качество ума, который пристрастно поддерживает какой-то образ самого себя. Он всегда старается быть кем-то.

Критический ум надзирает за процессами всех наших помыслов и поступков и постоянно, въедливо болтает. Это один из голосов внутреннего диалога, который поддерживает то, что, как нам мнится, является нашим "я". Когда вынесено суждение, присутствует "кто-то", выносящий суждение, существует какое-то "я есмь", вовлеченное в танец отождествления с явлениями, как "я", как некто, совершенно отдельный от потока, от процесса. Все "да" и "нет" нашей жизни способствовали укреплению его власти, все "хорошее" и "плохое", все "правильное" и "неправильное", все противоречивые идеи о том, какими "надо" быть вещам. Это жестокий и постоянный критик всего, что появляется внутри ума. Но, поскольку это всего лишь еще один из процессов ума, его можно ввести в свет понимания и освободиться от него.

Иногда, когда мы медитируем и оказываемся увлечены помыслом, у нас появляется склонность думать: "Проклятье, я опять забылся в помыслах!" - т.е. склонность следовать за блуждающими помыслами с привычными, осуждающими комментариями, а затем, когда мы узнаем свое осуждение, реагировать таким образом: "Черт возьми, я опять осуждаю!" Мы критикуем критический ум.

Когда возникает суждение, если мы признаем его объемлющим, свободным от суждения вниманием, мы *** его хватку благодаря тому, что видим его с состраданием к процессу, которым являемся мы сами, с почтительным признанием огромной силы той обусловленности, из которой нам нужно выбраться. Мы окажемся затеряны тысячи и тысячи раз. Но освобождение от того, кем, как мы думаем, мы являемся, вместо его осуждения, помогает нам смягчить свою жизнь. Отождествление с помыслом побуждает к суждению. Если мы просто осознаем, что ум выносит суждение, когда он этим занят, если мы признаем это с открытой и ясной внимательностью, критический ум начнет растворяться.

Но этот ум, который комментирует самого себя с напряжением суждения, не пускает тот простор, в котором существует пространство для всего бытия в целом. Простор не приказывает чему-то прийти или чему-то остаться; он просто не мешает проявиться природе ума.

Для удержания этого простора, могущего признать осуждающий ум, не вынося о нем суждения, - требуется уравновешивающее действие. Если мы чересчур близки к какому-то помыслу или состоянию ума, если мы на самой их вершине, - то налицо давление, натуга, в которых для естественного потока не достает того пространства, которое ему необходимо, чтобы стать видимым во всей своей целостности. Тонкое сообразование приходит благодаря доверию к интуитивной мудрости процесса.

Когда ясно отмечен критикующий ум, можно наблюдать его хрупкость. Мы видим, как мнения слепляются и растворяются подобно снежным хлопьям. Мы видим, что каждый комментарий подобен пузырю. Когда его касаешься осознаванием, становятся вполне очевидными его несубстанциональность, сущностная пустота. Приязнь и неприязнь со стороны критикующего - это всего лишь старая карма и штампы обусловленности. Но если мы реагируем на эти предпочтения подневольно, если отождествляем себя с ними, они становятся причинами новой кармы. Суждение может быть очень тонким; единственное мгновенье похвалы или порицания, приязни или неприязни поляризует весь наш мир.
Мгновенье критикующего ума, затерявшегося в отождествлении со старыми предпочтениями, - это мгновенье забвения, мгновенье незнания. Мгновенье распознавания критикующего ума - это мгновенье свободы и мудрости.

Мы не понимаем, что если ум легкий и нецеплючий, нас не захватывают мелодрамы, приносящие такую боль нам и другим людям. Мы можем довериться осознаванию, которое не мешает усмотреть в суждении всего лишь часть потока, результат предыдущего обусловливания, который не обязан как-то направлять или ограничивать весь этот обширный ум. Критикующий ум пытается
убедить нас, что мы должны быть постоянно идеальны, в лучшей форме, а если мы, дескать, этого не сделаем, то станем совершенно не приемлемы для тех, в чьей любви больше всего нуждаемся. Но на самом-то деле нашу способность любить и быть любимыми можно просто приравнять к нашей мере способности освободиться от отделённости, позволить, чтобы нас любили, благодаря освобождению от своего критикующего чувства неловкости.

В некоторых переводах йогических текстов мы слышим о "контроле над умом"; и это склоняет нас к мысли, что нам надобно оттачивать эту критическую способность контролировать ум. Но осуществлять подлинный контроль - это значит отпустить. Свободны мы, когда отпустили и не держим, потому что ничто возникающее тогда не в состоянии на нас повлиять - ни гнев, ни жадность, ни страх; и в нас нет ничего, на что они могли бы налипнуть.

Когда мы наблюдаем ум, не вынося суждений, мы ясно видим различие между думанием и следящей мыслью. Следящая мысль представляет собой отпускание, неудерживание содержания, когда мы осознаем процесс, видя пространство вокруг каждого объекта ума. Думание же - это погружение прямо в самую карму, которая порождает думу, объект, которая подкрепляет свою активность и в то же время усиливает свою способность вызывать отождествление и реакцию в будущем.

Христос сказал: "Не судите, да не судимы будете".
Лучшим средством растворения критического ума окажется простое его узнавание без ценностного суждения, едва он возникнет.

Несколько лет назад я заметил, что в общественных местах ум у меня частенько начинает судить незнакомых людей, находящихся рядом в комнате. Я отмечал, насколько я, по моему убеждению, был выше их. Ум, как будто погруженный в гипноз, непрерывно упражнял свою критикующую способность.

И вот я стал наблюдать его, не подавляя; я просто отмечал то, что он делает. Я наблюдал, как он одним махом *** меня и сидящих рядом людей. По мере того, как я работал с этим судящим качеством, я стал видеть, как осознавание и растущее чувство космического юмора пробиваются сквозь это довольно липкое состояние ума и чем дальше, тем больше *** его власть. Я чувствовал, как слабеет его голос, как он теряет свое могущество. Я наблюдаю, как ее привычная инерция истощается.

Бывают моменты, когда мы свободны от внутренней борьбы; бывают и другие, когда подспудное течение обусловливания настолько усиливается, что мы опять втягиваемся в суждения. Когда голос осуждающего ума будет особенно громким, у нас появится возможность снова открыть силу прощения самих себя. Открытость, порожденная прощением самих себя, настолько велика, что она рассеивает напряженность критического ума. Вместе с добротой к самим себе мы развиваем сочувствие к тем трудностям, которые возникают во время постепенного пробуждения. Мы испытываем глубокое уважение к процессу, который раскрываем, и медленно понимаем. Мы видим, что осуждать себя за то, каковы мы есть, - все равно, что осуждать небо за погоду или море за приливы и отливы. Приятие себя и обширное осознавание позволяют нам переживать нашу драгоценную жизнь такой, какова она есть, без осуждения, которое вызывает раскол. Если быть добрыми и пробужденными по отношению к самим себе и освободиться даже от чувства никчемности - это открывает нас для нашей целостности.

[Sopheeya1984]

8. Чувство никчемности

Личность, которую нам больше всего хочется любить, - это мы сами; но когда мы пытаемся обратить на себя любовь, - может быть, при помощи какой-то медитации, в которой культивируем это качество, или же в ходе нашей повседневности - мы обнаруживаем, что иногда не считаем себя заслуживающими любви. Мы видим, как возникающее сомнение в себе препятствует этой любви; это - некая помеха, которая, как становится понятно, присутствует в известной мере почти постоянно.
Все это - чувство никчемности, которое мы носим за собой, как облако. Оно нас слепит, и мы не видим своей красоты. Я вижу, как для некоторых, прекраснейших созданий, которых я знаю, их чувство своей никчемности оказывается самым жгучим пламенем, с которым им приходится работать.

Откуда же берется это чувство никчемности? Дело, кажется, обстоит так: нам велят не доверять своему естественному бытию, учат такому недоверию; мы им обусловлены. Это результат того, что мы отворачиваемся от самих себя, что мы научились не доверять самим себе. Вот простенький пример. В раннем детстве, неуверенно шагая по полу, мы можем почувствовать, что хочется писать - и писаем прямо на пол. Тут же к нам подходит мама или папа и говорит: "Нет, нет! Нехорошо, так не делай!" А ведь мы ничего и не делали, мы только пустили струйку; просто через нас что-то естественно проявилось. Но вот это событие каким-то образом оказалось "нехорошим"! Оно заставляет нас все чаще сомневаться в своей естественности.

Ребенку говорят только, чтобы он не крал и не лгал; но никогда не говорят, как. Наша естественность обвиняется. Наше недоверие к себе подкреплено чувством, что мы - единственные люди, которым случилось солгать или украсть, что в нас скрыты какие-то глубокие недостатки.

И вот большую часть времени внутри нас звучит этот критический, осуждающий голос, комментирующий то, что мы делаем, и то, как мы это делаем, указывающий нам, что мы не соответствуем среднему уровню, что мы недостойны любви. Мы как-то приходим к мысли, что любить самих себя - неподобающее дело, что мы недостойны любви к себе, а все потому, что мы утратили эту естественную любовь, естественное самоуважение.

Достаточно упоминания, что именно это чувство никчемности поддерживает "я". Нам не приходится сражаться с "я", сокрушать его. Большая часть того, в чем мы видим мотивацию "я", приходит от чувства никчемности. Когда же чувство никчемности отпадает, опора для "я" значительно уменьшается. "Я" - это не какая-то сущность, выступившая на завоевание мира; большая часть мгновенных вожделений, которые мы называем "я", являет собой механизм восполнения, старающийся опровергнуть никчемность: это не столько старание показаться великим, сколько старание не показаться дураком. Мы полагаем, что, если будем кем-то особенным, это компенсирует нашу неадекватность, покажет, что у нас на самом деле все в порядке.

Когда же мы освобождаемся от этого чувства никчемности, когда мы прощаем себе даже это, тогда не остается никого, кто пытается что-то доказать. Тогда вся структура "я" начинает рассыпаться, тогда она раскрывается для большей любви и примирения с собой. Когда появляется самоосуждение, мы осторожно стараемся отпустить его. Вполне возможно, что следующей мыслью будет: "О, я не могу сделать этого, это потворство себе. Я не должен позволять себе этого!" - что опять-таки будет проявлением того убеждения, что нам нужно контролировать себя, что мы не в состоянии доверять себе. Наше чувство недоверия к своему естественному бытию приобрело такую силу, поддерживается такой значительной частью общества, что многие люди от всего сердца соглашаются с тем, что нам нельзя доверять себе.

Существует столько недоверия к нашему естественному бытию, что многие люди убеждены в том, что человек по природе зол. Это и есть то самое чувство никчемности, о котором мы говорили в связи с осуждающим умом. Люди, имеющие такой взгляд на умственные препятствия, - на жадность и желания, на тот хлам, с которым мы все работаем, на гнев, эгоизм, - говорят: "Посмотрите на всю эту пакость! Можно ли доверять уму, наполненному этим?" Но когда мы высказываем предположение, что эти препятствия укрепляются таким отвращением и страхом, что можно освободиться от этого обусловленного ума и дать возможность возникнуть естественной мудрости, они отвечают: "Я не в состоянии отказаться от контроля, мне надо подкручивать гайки, или я действительно взорвусь!" На самом же деле наше чувство никчемности заставляет нас усиливать эти отрицательные качества. И поскольку все они поощряют дальнейшую отделенность, это обстоятельство заставляет нас чувствовать себя еще более нелюбимыми и недостойными любви, еще более затрудняет контакты с самими собой и с другими.

Мы можем отмечать свою никчемность точно так же, как и любое иное качество ума, свободно приходящее и уходящее в ответ на некоторые условия. Это всего лишь еще один момент ума, всего лишь еще одна часть преходящего зрелища. Мы можем доверять самим себе и силе осознавания, которая проникает до ясного постижения истины. Все наши попытки измениться, мысли о том, что мы должны что-то сделать по поводу того, кто мы такие и как себя ведем, приходят большей частью из чувства никчемности, из чувства личного недоверия. Даже сейчас многие из нас говорят: "Да, но..." Это в большей мере все то же самое.

Одна женщина, упомянула о том, что она назвала "переживанием космического сознания". "А не хвалитесь ли вы обладанием таким переживанием, которым не обладает никто из нас? Не создаете ли вы привязанности к высочайшим переживаниям?" Она ответила: "Нет, видите ли, из этого переживания не вышло ни знания, ни мудрости, ни даже мира. Если что-то в этом переживании было для меня действительно важным, так это чувство, что я была достойна его иметь".

Нет ничего необычного в том, что чувство никчемности становится более отчетливым; нам кажется, что оно *** по мере того, как сознавание становится глубже и раскрывает все большее число наших глубоких наклонностей. Тогда оно становится основой для нашей работы над собой, для дальнейшего очищения.

Мы освобождаемся от своего чувства никчемности не потому, что кладем его под топор, не потому, что стараемся контролировать или подавлять его; мы освобождаемся от него, предоставляя ему достаточное место для того, чтобы оно увидело, что оно делает.

Чувство никчемности не делает нас никчемными. Оно было приобретено за время многих жизней, если не за миллиарды мгновений ума в этой жизни, когда нам говорили, что мы поступаем неправильно или неадекватно, и когда мы сами так думали. Каждый человек, по-видимому, до известной степени обладает им. Не знаю, каждая ли культура поощряет его в одинаковой степени; но в нашем обществе оно получило весьма заметное преобладание. Но мы достойны того, чтобы освобождаться от своей никчемности, и нам есть зачем. Если бы мы не делали ничего, кроме практики освобождения от никчемности, значительная часть того хлама, над расчисткой которого мы столь усердно работаем, не имела бы подпорки. У нас было бы больше места, куда расти.

Мы сознательно отдаемся чувству никчемности; когда оно возникает, мы не развлекаем его кредитной карточкой "я". Работа, которая нас пробудит, - это проявление острого осознавания никчемности без его осуждения. Мягко, терпеливо и с большой любовью мы признаем то, чем в действительности являемся. Как это выразил один мой друг: "Всегда старайся видеть себя глазами Бога".

Нам не следует бояться увидеть что бы то ни было. Когда мы ясно видим гнев, или страх, или неуверенность, или сомнение, каждое из этих явлений растворяется; оно не требует выражения, его реактивная сила рассеивается. Внимательность пробьется сквозь него; внимательность ослаблит силу его возникновения также и в будущем, даже несмотря на то, что она может иметь такую энергию, что на некоторое время удержится. Когда мы переживаем чередование мгновений внимательности и гнева, мы начинаем подрывать власть гнева.

Внимательность представляет собой мощнейшее средство для очищения, которым мы располагаем, потому что она взращивает в уме отсутствие вожделения.

Внимательно вступить в данный момент - значит полностью принять самих себя.

Далее у нас имеются два наших старых товарища, лень и вялость, которые, как сказал один учитель, лучше всего олицетворены в банановом слизняке. Леность и вялость многообразны в своих проявлениях. Обыкновенно это - неповоротливость ума, которую мы время от времени ощущаем. Иногда, когда мы наблюдаем ум, мы отмечаем значительную долю сонливости и подавленности, которые становятся настоящим препятствием для ясности, потому что без должной энергии очень трудно быть проницательным. Леность и вялость, подобно другим препятствиям, могут зайти настолько глубоко, что станут частью нашего характера, способом нашего отношения к миру. Иногда это обстоятельство становится для нас очевидным, когда мы сидим и отмечаем такое свое думанье: "О, сейчас это уже лишнее..." или: "Думаю, пора остановиться!..", "Ну, для меня достаточно!" Это лень; и когда она присутствует, она способна воспрепятствовать дальнейшей работе. Эта сонная ослепленность погружает ум в особое состояние слабоумия; часто мы определяем его как "свою усталость" - вместо того, чтобы видеть в нем просто "утомление", "вялость", и оставаться с ним без противодействия, которое могло бы возникнуть в виде реакции на него.

Предписанное средство для восстановления спокойствия в уме заключается в подкреплении сосредоточенности посредством осторожного, терпеливого и упорного возвращения его обратно к дыханию.

Для работы с этими препятствиями надобно запастись терпением. Они не уйдут в одночасье. Баба Хари Дас говорит, что даже святой в возрасте девяносто одного года не свободен от препятствий. Они приходят в любое время, когда им вздумается. Большая часть нашей медитации имеет дело с препятствиями. Иметь с ними дело - это просто видеть их с открытым осознаванием, без ценностного суждения.

Пожалуй, самым мощным из всех этих препятствий является сомнение, ибо оно способно прервать практику. Хотя доля сомнения может стать полезным мотивом для более глубокого исследования того, что мы, будучи обусловлены, считаем истинным, но сомнение иногда может набрать такую силу, что закроет ум. Мы сомневаемся в том, что избранный нами метод доведет нас до цели; сомневаемся в собственной способности понимания; даже в существовании свободы. Когда сомнение возобладало, мы прекращаем работу над собой, мы опять опускаемся на четвереньки, мы склонны чувствовать жалость к себе и недоверие к Вселенной.

[Sopheeya1984]

14. Западня лжепросветления

Просветление - это синоним способности просто присутствовать, находиться в настоящем моменте без какой-либо привязанности к другому месту; вся наша жизнь находится именно здесь, именно сейчас.
Даже блуждающий ум, если мы наблюдаем его, не желая видеть его иным, содержит ключ к великой мудрости, потому что являет собой в точности то, что мы такое, - и именно в это время. Нам нет нужды быть кем-то другим.
Дзэнский наставник Судзуки Роси говорил о "просветлении до просветления", которое представляет собой такое состояние ума, когда налицо внимательность, когда нет вожделения к тому, чтобы вещи были каким-то образом иначе, чем они есть. Это просто виденье настоящего момента, терпеливое и прямое.

Одним из явлений, которые являются для нас преградой для достижения этого просветления, чем бы оно ни было, может стать наш голод по тому, чем мы воображаем просветление. Просветление может стать величайшей причиной страдания, потому что оно остается предметом нашего сильнейшего желания. Это наше величайшее "пребывание в другом месте", наш величайший вакуум. Просветление - это свобода; помысел о просветлении - это темница. Истина существует в данный момент. Если мы находимся где-то в другом месте, ищем что-то за пределами данного момента, мы находимся в тюрьме.

Далее появились - мир "непревзойденной мудрости", затем "меня совсем нет, нигде нет", далее еще одно переживание и еще одно, и я все говорил: "Ну, брат, теперь оно уже недалеко!" Возникали новые и новые переживания. Тогда я начал понимать, как представлял дело: появится еще несколько дюжин переживаний - и все будет сделано, все будет кончено, останется чистое сознание в течение двадцати четырех часов в сутки. Но, оказывается, существуют целые сотни так называемых "наивысших переживаний". И все они - всего лишь переживания.
Ценность глубинных переживаний - в очищении, в проникновении в то, что есть, в то, что происходит в данный момент. А привязанность к какому-нибудь переживанию, как к достижению или завоеванной истине, отвлекает внимание от реальности следующего мгновенья.

Желание свободы, когда оно является мотивом для нашего естественного состояния, есть великая радость. Желание быть свободными от вещей, каковы они есть, оказывается великим страданием. Желание быть просветленным подобно "я", которое хочет присутствовать на собственных похоронах.

Мы можем убеждать себя не стремиться к высочайшему переживанию, потому что знаем, что оно представляет собой всего лишь часть преходящего зрелища; тем не менее иногда мы отмечаем, как обусловленный ум жаждет стать чем-то иным, нежели то, что он есть.

Когда мы переживаем это состояние хотя бы в течение тысячной доли секунды, оно останавливает весь мир и позволяет нам освободиться от какой-либо надобности быть где-то, кроме совершенства данного момента.


На этом уровне мы переживаем побуждение, которое почти можно было бы назвать "ностальгией по Богу", экстатической жаждой прийти домой, вернуться к источнику, быть завершенными. Это необусловленная бесконечность по ту сторону ума, чистое, недифференцированное бытие.

15. Вещество ума

Слово "ум" *** во многих различных случаях. Его основное значение - механизм восприятия. Когда мы говорим об "уме", мы обычно имеем в виду думающий рассудочный ум, ум внутреннего диалога, ум как "я есмь", ум как это. Однако этот ум представляет собой только часть гораздо большего разума, далеко превосходящего то, что мы называем интеллектом. Но все содержание реальности не воспринимается на думающем уровне ума. Всегда у нас есть еще тонкая подпитка из ума-мудрости, которую мы называем интуицией. Мы переживаем более глубокое познание. Если рассудочный ум не имеет ярлыка для более тонкой вести, он склонен не доверять ей; он отвергает то, на что не может наклеить ярлык.

Прозрения, возникающие в уме мудрости, часто переживаются в виде внезапных, бессловесных пониманий того, какими являются вещи. Этот уровень ума не так зависим от того вида "познания", который улавливает реальность в понятия и слова. Он просто может переживать бытие. Иногда во время уединенной прогулки по лесу я пребывал только в своем ежемгновенном переживании бытия. Когда мои ноги касались земли, переживание касания было всей реальностью. Когда глаза обращались к дереву, существовало только виденье - это была вся реальность.
Пенье птицы - просто слушанье. Аромат кедра - просто обоняние. Трудно описать точность этого переживания, его кристальную чистоту. Подобные переживания очень трудно описывать словами, потому что они происходят на таких уровнях, где языка нет.

Когда люди начинают видеть относительность думающего ума, они говорят: "Убейте ум, ум - это мой враг". Но это говорит сам думающий ум. Не делайте "ум" врагом. Ум и есть медитация.

Когда мы видим, как приходят и уходят помыслы, как приходят и уходят чувства, как приходят и уходят ощущения и воспоминания, когда мы наблюдаем их таким умом, который не пытается овладеть чем-нибудь, не пробует наклеить на все ярлыки, - мы открыты для понимания; и это по-настоящему все, что нам нужно делать. Ум
окажется сосредоточен весьма открытым способом. Ему не надо будет быть твердым или жестким.

Она существует сама по себе; ее существование не зависит ни от каких условий. Это чистая сущность, и ее прямое восприятие оставляет нас с пониманием, что осознавание просто есть; что мы не есть какой-то объект из содержания ума; что за пределами ума существует нечто иное, нежели то, что постижимо умом; что любая мысль о "я", или о теле, или об уме, вообще любая мысль - это не то, что мы.
Именно это некоторые дзэнские традиции называют Единым Умом, общим всем существам. Это неограниченная реальность; и вся она существует внутри каждого из нас. Далеко за пределами относительных фактов пространства и времени существует Пра-ум - ум до думания, ум до того, как Вселенная приобретает форму.

[Sopheeya1984]

16. Руководство-инструкция по медитации любящей доброты


(Медленно, впитывая, прочесть для себя - или другу вслух)

Усядьтесь удобно, так, чтобы смогли просидеть некоторое время; без напряжения или скованности; просто расслабьтесь в своем теле.

Пусть дыхание приходит и уходит само.

Теперь размышляйте о том, как гнев ощутим для вас, как он переживается.
Размышляйте о том огне внутри тела и ума, который есть гнев. Размышляйте о разделении, которое он вызывает, об отъединении, одинокости и боли.

Гнев приходит из боли и возвращается к боли.

Чаще всего гнев хочет повредить своему объекту, человеку или предмету, на который он направлен.

Почувствуйте его в теле, в уме; почувствуйте этот вихрь, это страдание. Сердце замкнуто, закрыто от мира броней, отъединено.

Размышляйте о болезненности, о разделении, которое есть гнев, зависть, ревность.

Теперь размышляйте о его противоположности, о качествах тепла и терпенья, которые раскрывают для нас пространство, где мы можем существовать, можем расцветать. О том, как гнев отпадает, как развязываются узлы, как они растворяются в этой открытости тепла и терпенья.

С каждым дыханием вдыхайте тепло, выдыхайте терпенье. Вдыхается тепло; с выдохом медленно выходит терпенье. Тепло и терпенье. Тепло питает вас, кормит вас, взращивает вас. Терпенье дает всему этому место, открывает простор.
Почувствуйте, как огонь гасится этой открытостью сердца. Исчезла всякая броня.
Тепло и просторно.

Теперь пусть эта теплота и это терпение положат начало прощенью. Размышляйте сперва о тех, кто мог причинить вам боль в прошлом случайно или преднамеренно.
Пошлите им прощенье. Сделайте это легко. Не напрягаясь или отталкивая. Пусть эти старые завесы ожесточения отпадут.

Нарисуйте в уме образ человека, когда-то причинившего вам боль, скажите себе молча: "Я прощаю каждого, кто в прошлом намеренно или ненамеренно, мыслью, речью или делом причинил мне боль". Простите их как можно полнее.

Если где-то все еще остается ожесточение, примите также и его; пусть оно рассеется по мере того, как растет прощенье. Разрешите себе прощать.
Освободитесь от гордости, которая держится за ожесточение: "Я-де вас прощаю".
Просто освободитесь от всего.

Сила прощенья так велика. У нее есть место, чтобы простить.

Теперь - о тех, кому вы могли причинить боль. Попросите у них прощенья. Не с чувством вины, а с пониманием того факта, что мы спотыкаемся, что мы все бываем незрячи. Освободитесь и от самоосуждения.

И молча скажите про себя в точности так, как вы это чувствуете: "У всех, кому я намеренно или ненамеренно причинил боль своими мыслями, речью или действием, - у всех у них я прошу прощенья".

Пусть отпадет всякая жестокость, которая стесняет сердце.

Разрешите себе принять прощенье. Стеснение в груди, в теле, в уме - это всего лишь противодействие. Пусть оно уйдет. Освободитесь от своей обиды за себя.
Простите себя. Скажите себе: "Я прощаю тебя".

Оставьте себе место в своем сердце. "Прощаю себя за всю причиненную боль, даже за те вещи, которых не хотел сделать".

Пользуясь своим собственным именем, скажите себе: "Я прощаю тебя".

Осторожно откройте сердце для себя. Осторожно; дайте время этому процессу.
Самоотдача. Внесите прощение самому себе в свое сердце.

Создайте для себя место. Окутайте себя прощением и освобожденностью.

Теперь с этим чувством открытости направьте к себе эту любящую доброту; повторяйте в глубине сердца, как вам будет удобно, пользуясь такими словами, какие найдете подходящими: "Да буду я счастлив; да буду я свободен от страдания; да буду я свободен от напряжения, страха, тревоги; да исцелюсь я; да пребуду я в мире!"

"Да освобожусь я от страдания, да освобожусь от напряжения, от гнева, от разделенности. Да освобожусь я от страха, скрытости и сомнения. Да буду я счастлив". Полюбите себя.

"Да буду я счастлив. Да освобожусь я от всего, что причиняет мне страдания!"
Пожелайте себе добра.

Скажите себе от всей души: "Люблю тебя". Пользуйтесь своим именем, если вам это нужно. Скажите: "..., я люблю тебя".

"Да буду я свободен от страдания; да найду я свою радость; да буду я наполнен любовью; да вернусь я к свету; да пребуду я в мире!"

Затем направьте эту любовь на кого-то, чей образ существует у вас в уме, к кому вы чувствуете большую любовь - к учителю, другу, к кому-то, кто вам очень нравится, - нарисуйте этот образ в уме и размышляйте: "Да будете вы счастливы, да будете вы свободны от страдания!"

"Дорогой друг, да будете вы целостны, да придете к своей завершенности. Да будете вы свободны от гнева, от ревности, от напряжения, от страха! Да будете вы счастливы, да будете свободны от страдания!"

"Да вступите вы в свою радость, в свою полноту! Да будете вы свободны от всех страданий!" Сосредоточенно направляйте этому любимому вами человеку благожелательность.

Нарисуйте в уме образ другого человека, к которому вы чувствуете любовь, кому желаете добра. Нарисуйте их ясно, так отчетливо и легко, как только можно, и направляйте на них свои чувства благожелательности, используя некоторые повторения: "Как хочу быть счастливым я, так да будете счастливы и вы. Да будете вы счастливы и свободны от страдания. Да отпадут от вас напряженность и сердечная боль. Да возрастет ваша радость. Да будете вы свободны от страдания".

Пусть ваша любовь распространится на каждого человека в доме, где вы живете, где сидите в медитации. Наполните комнату своей любовью, наполните ее сердечной заботой. Пусть вся комната, все эти люди пребудут в вашем сердце. "Да будем все мы счастливы!" Не забывайте себя; вы - тоже еще одно прекрасное существо.

Пусть ваша любящая доброта излучается на каждого человека. "Да будем все мы свободны от страдания, да будем все мы счастливы. Да вступим - мы все и каждый из нас - да вступим мы в свет. Да освободимся мы от преград; да освободимся мы от своего страдания, да почувствуем свое совершенное бытие. Да будем мы все
свободны от страдания, да будем мы все счастливы, да будем свободны!"

Пусть это чувство распространяется наружу, пусть оно охватит всю окрестность.

Пусть оно охватит весь город, где вы живете; оно широко, пространно, участливо.

Пусть оно продолжает распространяться. На всю страну, на весь континент.

Откройте всему этому свое сердце. "Да будут все существа счастливы. Да будут все существа обладать чистым умом. Да будут их сердца открыты. Да будут они свободны от страдания". Медленно окутайте своей любящей добротой целую планету. Медленно и осторожно дайте своей любви распространиться повсюду, на все существа.

"Да будут все живые существа, все чувствующие существа, - да будут они свободны от страдания. Да полюбят они себя, да придут они к своему счастью. Да раскроют они радость своего истинного "я". Все существа, повсюду.

"Да воссядут все существа в свете. Свободными. За пределами страдания. Да исцелятся все существа в участии друг к другу. Да будут все наши раны, все наши страдания - да будут они исцелены силой нашей любви к себе и друг к другу. Да полюбим мы друг друга".

Просто позвольте себе сидеть в свете этой любви, этой заботы о себе и друг о друге. Не пытайтесь что-то делать. Просто пребудьте - в любви, в свете.

"Да разделят все существа эту открытость. Да почувствует каждый эту безграничность, эту открытость сердца".

"Я делюсь заслугой этой медитации со всеми живыми существами повсюду. Да узнают все существа тепло и участие в своей жизни. Да узнают все существа прощенье самим себе. Да научимся мы просто быть в одном мгновенье за раз. Без всяких ожиданий. Просто открытое сердце. Делимся этим, насколько можем".

"Да будут счастливы все существа. Да будут все существа свободны от страдания.
Да будут все существа счастливы. Да будем все мы свободны. Да возвратимся все мы к своей завершенности!"

В нашем случае любящая доброта культивируется благодаря признанию огненных свойств гнева и благодаря переживанию открытости, покоя, а также противоположных гневу качеств - теплоты и терпенья. Благодаря признанию областей обиды и вины, благодаря освобождению от своей оторванности от других и от собственного
глубинного "я", мы посылаем сперва себе, а затем и другим чувства благожелательности, пользуясь такими словами, как: "Да буду я счастлив, да буду я свободен от страдания". Когда мы впервые пытаемся обратить любовь на себя, мысль о том, что мы ее не заслуживаем, нередко весьма заметна. Рассудочный ум-"я" может выдвинуть разнообразные доводы и постараться разубедить нас в необходимости заниматься такой медитацией. Эти доводы обращают наше внимание на многое из того, что делает нас незрячими по отношению к совершенству жизни, к ее блеску. Именно этот хлам делает нас невосприимчивыми к собственной красоте и старается убедить нас в том, что мы действительно недостойны, неспособны пережить просветление, что мы - расколотые существа, которым суждено вечно оставаться на своем пути. В уме существует особый уровень, на котором такие мысли поощрялись и культивировались. Теперь мы культивируем нечто иное для их замены, и это - гораздо более мощная форма сознания, нежели отрицательные формы. Она заменит их мягкой настойчивостью и доверием.
Самокритичность и самоотрицание, столь обескураживающие вначале, подобны отвердевшему верхнему слою целины, который трудно пропахать; но когда он достаточно увлажнен, вспахан и смешан с небольшой добавкой удобрения, он становится почвой, которая дает высокий урожай. Мы учимся давать себе тепло, проявлять к себе терпенье и таким образом стать способными культивировать тепло
и терпенье. Природа этих положительных свойств такова, что они естественно заменят собой менее здоровые энергии.

Один из способов постараться культивировать любящую доброту - это думать о наших собственных хороших качествах. Я работал с людьми, которые говорили: "У меня нет хороших качеств, во мне нет ничего, что было бы прекрасным".

А я говорил им: "Несомненно, должна существовать какая-то помеха, из-за которой вы чувствуете себя столь нелюбимыми и недостойными любви".

- Да, это чувство действительно ужасно - не быть способным никого полюбить, даже самого себя, хоть немножко...

- Должно быть, многие люди чувствуют то же самое.

- Чувствовать нечто подобное ужасно. Они так одиноки, так отрезаны от всех.

И тут проявляется исходящее от них невероятное сострадание к условиям человеческой жизни. Они говорят о себе с такой любовью, потому что открыли возможность позаботиться о нелюбимом, что было прежде для них недостижимо. И вот теперь они признали, что кто-то находится в нужде; вышло так, что этот "кто-то" - они сами; теперь они могут направлять благожелательность своих мыслей на то место внутри себя, которое так хочет быть целостным. Именно так следует практиковать медитацию. Мы посылаем любовь этому существу, которое так лишено любви, а затем излучаем изнутри эту энергию всем существам повсюду.

. Так что я и был тем субъектом, который нуждался в любящей
доброте. И я узнал, что мне необходимо сначала породить любовь к самому себе, а уж потом я мог бы открыться для другого. Посылать же любящую доброту другому человеку, на которого я сердился, было ловушкой "я", которое просто увеличивало разделение между нами. Я не оказывал им никакой помощи; и у моего действия был тонкий привкус превосходства и господствования. Но когда я смог расчистить в своем сердце место для самого себя, я сумел также принять свои гнев и разочарование, не ощущая с их стороны угрозы; я мог предоставить им пространство, чтобы они исчезли. Это также давало и другому возможность открыть пространство для освобождения себя от гнева. Чтобы послать любящую доброту другому человеку, мы сначала должны находиться внутри своего сердца.

По мере того, как продолжается практика культивирования открытости сердца, мы начинаем ощущать поразительную силу этой любви. И мы видим, что со всеми нашими воображаемыми никчемностью и страхами, со всеми нашими сомнениями и желаниями, трудно все время быть любящими. Но еще труднее ими не быть.

[Sopheeya1984]

18. Отпускание ада

Иногда мы сидим и медитируем безмятежно, в ясности и спокойствии. В другое же время нам очень долго кажется, что спокойствия никогда не будет, в уме словно много движения и много самоотождествления, мы как бы затеряны в пламени ума и склонны к тому, чтобы принимать это обстоятельство достаточно серьезно. Мы называем такие обстоятельства хорошей или плохой медитацией и, пожалуй, в то же время не признаем достоинств за "плохой", не признаем того очищения, которое продолжается, когда оказывается раскрыто блуждание ума, его возбуждение или беспокойство. Когда мы видим ум таким, каков он есть, это дает нам большую власть над его состоянием в данный момент. Поэтому когда я слышу, что не каждое занятие бывает сверхотличным", я чувствую только облегчение, потому что у медитирующего имеется возможность сидеть с неприятным хламом, имеется случай пронаблюдать ум, когда тому хочется находиться где-то в другом месте. Потому что это и есть тот ум, что создает карму. Именно этот ум, эта жажда ведут нас из тела в тело, от воплощения к воплощению. Это желание быть в другом месте, желание, чтобы вещи были иными.

Когда ум приятен и доставляет нам удовольствие, мы не видим этого страстного желания с отчетливостью. Мы можем даже и не заметить свою жажду просветления с такой ясностью, не обратить внимания на жажду высших состояний, на свои оковы, свое рабствование понятию свободы, страданию, внутренне присущим желанию, чтобы вещи стали какими-то иными, а не теми, каковы они есть. Когда вы принимаете ад, это более не ад. Ад - это сопротивление. Страдание есть сопротивление тому, что есть, его неприятие.

Мы чувствуем многие формы этого ада, когда наблюдаем ум и тело. И именно здесь мы встречаем демонов своего нетерпенья, своей жадности, своего неведенья; демонов привязанности к представлению о том, что де есть некто, подлежащий просветлению; демонов нашей привязанности даже к знанию и ясности, которые после хорошего занятия медитацией затрудняют способность выносить сутолоку, шум и тяготы этой изменчивой жизни. Демоны - это не шум; демоны - это наше отвращение к шуму. Демоны - это не нетерпенье; демоны - это наша привязанность, наше отвращение, наше нетерпенье по отношению к своему нетерпенью.

Когда вы способны принять неудобство, такая способность позволяет вам установить равновесие ума. Подобная сдача, подобное освобождение от желания быть иным, нежели то, что мы есть в этот самый момент, - и есть то, что освобождает нас от ада. Когда мы видим в уме сопротивление, неподвижность, скуку, беспокойство... это и есть медитация. Часто мы думаем: "Я не в состоянии медитировать, я беспокоен... я не могу медитировать, я утомлен... я не могу медитировать, у меня на носу муха..." Это и есть медитация. Медитация не в том, чтобы исчезнуть в свете. Медитация - это видеть все то, что мы такое.

Если мы видим это беспокойство - "я беспокоен", тогда оно становится проблемой; мы на него смотрим, как на проблему; сделали его своей проблемой. Беспокойство есть всего лишь еще одна сторона нашей природы; то, что мы говорим: это - "наше" беспокойство.

Один дзэнский наставник говорит: "Если вы думаете так, то так; если вы думаете не так, то не так". Если мы думаем, что демоны реальны и это наш хлам, тогда демоны реальны и это наш хлам. Если мы думаем, что эти демоны - всего лишь клочья дыма, тогда мы способны избавиться от них без усилий, одним дуновением.


Когда мы видим, что поток - это то, что есть, когда мы становимся этим потоком, - не становимся "кем-то", кто наблюдает, но просто будем, будем без имени, будем находиться здесь без всякой личности, - тогда нет ни демона, ни Будды, а просто существуют вещи, каковы они есть, каждая из них совершенна по-своему. Мы обнаруживаем, что пока существует какая-то часть нас самих, которую мы не принимаем, мы не освободимся от ада и не пробьемся сквозь все явления, гипнотизирующие нас удовольствием и страданием - сквозь все эти мысли о себе, сквозь все отождествление с телом, с восприятиями, с состояниями сознания. Эти аспекты нельзя увидеть отчетливо до тех пор, пока мы не примем все таким, каково оно есть, с большой долей самоприятия и сострадания. Как часто мы находились в аду своего представления: "Я рад, что никто не знает, о чем я думаю!" И все же как раз в этот момент возникает возможность прозрения в то, как мы проявляем себя в мире, в то, что удерживает внутренний мир отдельным от внешнего, что создает небеса и ад. Когда вы можете просто увидеть помысел, освободиться от помысла и осторожно вернуться к дыханию, к данному моменту, сделать это мягко и без осуждения, - тогда, в это самое время, в это мгновенье, внутренний и внешний мир сливаются воедино.

Когда мы вступаем в этот поток, когда начинают распадаться мифы о себе, когда они начинают становиться менее ощутимыми, может зародиться страх. Мы воображаем, что вот-вот исчезнем в пустоте, и поражаемся: "Что же тогда действительно происходит? Что реально? Я хотел потерять "я", потерять свою отделенность, хотел открыть свое сердце; а сейчас я боюсь, что здесь нет никого, кто контролирует происходящее. Что мне теперь делать? Все вышло из-под контроля". Но дело здесь не столько в том, что из-под контроля выходит и проявляет непредсказуемость поток, сколько в том, что он недоступен для некоторого воображаемого "я" и вместо этого оказывается совершенным развертыванием запутанных законов причины и следствия, законов кармы.

Пытаясь контролировать неконтролируемое, мы создаем ад. И когда он начинает отпадать, проявляется робость "я". Это "я" говорит: "Э, нет, я существую". Но то, что мы были и как существовали - по нашему мнению - не существует в таком виде, и это нас пугает. Это новое переживание - тоже просто "бытность". Мы видим, как появляются эмоции, как они проплывают в пустоте; и мы вспоминаем, что эта пустота - как раз то, что мы есть. Мы переживаем прохождение помысла через эту пустоту и хотим узнать, что происходит; но этот интерес отмечается, как всего лишь еще один пузырь, проплывающий в открытом просторе, который мы так долго принимали за твердое, драгоценное "я". И мы устремляемся за чем-то прочным, мы опять хватаемся за сомнение или страх; мы создаем демона, чтобы он убеждал нас в нашей реальности. Личность, "я", говорит: "Я не могу оставить все, я должен быть реальным; мне нельзя быть обманутым". Сомнение отталкивает поток, отталкивает мудрость и непривязанность, рассеивающие ад.

Мы воображаем, что выход вещей из-под контроля - это ад; но когда пережиты открытость и легкость естественного течения, когда все мысли и чувства окажутся в равной степени поглощены в процессе, мы будем освобождены от отождествления, которое создает "кого-то", чтобы страдать. Ад становится только еще одной мимолетной идеей, обладающей не большей реальностью или субстанциальностью, чем та, которую мы ей приписывали.

[Sopheeya1984]

19. Удовольствие, боль и счастье

Когда мы вглядываемся в боль, первая очевидность - это сопротивление ей. Мы отмечаем физическое ощущение, называемое болью, и психическую реакцию, которая есть отвращение к неудобству, выпихивание. Это желание находиться в ином состоянии, не в том, в каком мы находимся; оно само по себе, пожалуй, является наиболее точным определением, которое мы можем дать душевному страданию: наше желание быть где-то в другом месте. Желание, чтобы вещи существовали по-иному, представляет собой самую сущность страдания.
Точно так же мы не переживаем своего утомления, своей скуки, своего страха; вместо них мы переживаем свое сопротивление им. Мы часто переживаем состояния ума, которые отвлекают нас от сдачи, которые резко погружают нас опять в сон, вызывая автоматическую реакцию отвращения. Иметь дело с болью внутри тела - прекрасный способ начать распутывать эту привычную реактивность на неприятные состояния.

Когда мы освобождаемся от этого сопротивления - от всех появляющихся мыслей, от всех побуждений спастись, - тогда мы можем просто наблюдать их, позволяя им возникать в обширном и ненапряженном уме. Если сохранять ум мягким, чтобы он мог "баюкать" эти помыслы сопротивления, то это также позволяет расслабить всю область вокруг боли. Телесная боль создает такое состояние ума, что оно напрягается, отвергает неудобство; а затем напряженное отвращение усиливает напряжение внутри тела. Мы получаем эффект рикошета, движение взад и вперед между телом и умом: возникает душевное напряжение, которое становится причиной напряжения физического, а то в свою очередь усиливает боль и напряженность ума. Напряжение держится за боль, и это усиливает боль и одновременно сопротивление этой боли.
Существует боль сама по себе - и боль, окружающая эту боль.

Но когда мы создаем расслабление вокруг этого болевого ощущения, мы *** и вокруг ассоциированных с нею мыслей. Мы позволяем боли присутствовать; мы признаем ее и делаем нечто почти полностью противоположное тому, что делали в нормальных условиях. Вместо того, чтобы избегать боли, мы проникаем в ее глубину. Мы входим в то самое пространство, где находится боль, входим в него с сосредоточенным, исследовательским умом. И когда мы проникаем в самую глубину боли, освобождаясь от сопротивления, мы видим, что боль - это не единый монотонный лазерный луч чувства; вместо этого мы видим аморфную массу движущихся ощущений. Она не остается просто на одном уровне, в одном центральном узле, а движется вокруг этого пространства и в действительности не стоит на одном-единственном месте. Она составлена из сложных ощущений.

Когда сосредоточенное осознавание входит в эту область и дает ей возможность быть такой, какова она есть, мы начинаем видеть эти сложные ощущения в форме отдельных событий. Мы наблюдаем, как они движутся, мгновенье за мгновеньем, сначала одно здесь, затем одно там. Когда сопротивление оставляет ум, вместе с ним уходит и понятие "боли", и мы можем переживать ее просто как чистое ощущение. Часто мы способны проникнуть в такое место, где наличествует только возникновение и исчезновение сложных ощущений, может быть, переживаемых в виде всего лишь покалывания, и их наблюдение иногда оказывается в самом деле приятным.

Конечно, не все виды боли дадут нам возможность такого значительного простора. Некоторые боли будут столь сильными, что станут долго удерживать ум в плену. Когда это происходит, мы наблюдаем, как внимание еще раз исчезает в отождествлении с болью, наблюдаем отвращение в форме обусловленной реакции.

наша реакция на боль представляется символом реакции на большинство вещей, вызывающих боль в нашей жизни. Мы хотим спастись от них, отвлечься, не иметь дела с неприятным, - и этим мы укрепляем власть боли над умом, ее способность опять отвлечь нас в другой раз.

Когда неприятные состояния не могут отвлечь нас, мы находимся на дороге к свободе. И, может быть, это происходит потому, что большинство из нас стало ошибочно принимать удовольствие за счастье. Обычно мы ищем удовольствия и избегаем боли. Но если мы понаблюдаем за собой более пристально, мы заметим, что
удовольствие не делает нас счастливыми. Удовольствие есть удовольствие, то есть временное удовлетворение желания. Счастье представляет собой более глубокое удовлетворение, чувство целостности, отсутствие нуждаемости.

Большая часть нашего переживания удовольствия являет собой преодоление неудобства желания. Когда желание прекратилось, когда его предмет у нас в руках, тогда возникает боль, вызываемая желанием удержать его, желанием, чтобы ничто его не повредило, не разрушило.
Мы ищем счастья в раскрытии ума, в раскрытии самого желания. Временами практика медитации может быть даже неприятной; но медитация питает наше счастье, раскрывая нашу существенную природу, позволяя нам пребывать в этой завершенности. Именно этот простор при отсутствии желания и будет счастьем.

Однако важно признать, что даже в том, что мы называем духовными путями, существуют те же самые элементы, которые отвлекают нас в нашей мирской жизни; это - наши склонности и влечения к приятным переживаниям и наше отталкивание от неприятных переживаний, отвращение по отношению к ним. Наблюдать мирные состояния ума гораздо приятнее, чем свою алчность или эгоизм. Собственно, одна из причин, почему сосредоточенность бывает столь приятной, заключается в том, что страсть к препятствующим элементам подавлена спокойствием. Покой нередко бывает слишком соблазнителен для беспокойного ума. Мощь, сила ума, которую создает сосредоточенность, не оставляет возможности для большой активности препятствующих факторов.

Привязанность к подобному спокойствию может вылиться в проблему. Столь редко находящийся в состоянии спокойствия ум стремится к получению глубокого удовольствия от этой тишины. Покой нередко оказывается чересчур соблазнительным для беспокойного ума, и тому не хочется продолжать свою работу. Ведь так чудесно просто "выключить свет" и выходить из тела, выходить из всех его болей и просто повисать в блаженстве или в тишине. Но привязанность к этим состояниям представляет собой тонкую форму недовольства. Если в уме ничто не движется, не возникает и возможности для понимания того, что нас связывает.


Так мы учимся не держаться даже за свою боль. Странным образом нам часто легче отказаться от удовольствия, чем от боли. Легче отказаться от половой жизни, от молочного пломбира или от ласковых шлепков по спине и тому подобного, чем освободиться от своей боли, от страха и неуверенности. Мы отождествляемся с ними, мы по-настоящему держимся за эти виды обусловленности.

Когда мы освобождаемся от сопротивления, мы проникаем до непосредственного переживания отвлекающего нас явления, и его отвлекающее качество, его неудобство, растворяется в отчетливом виденье этого переживания.

Когда мы выходим за пределы привязанности и удовольствия или боли, дозволяя осознаванию встречать издавно обусловленные реакции вместо того, чтобы поневоле их отвергать, мы переживаем более глубокое счастье. Происходит раскрытие сердца и ума, чувство осуществления в этот самый момент.

Прочувствуйте резервуар энергии в этой комнате.

Откройтесь для своего переживания этого резервуара, как бы это ни происходило. Войдите в обширное пространство энергии внутри тела. Войдите в него свободно. Войдите в жизненную энергию. Пусть ваше тело вступит в самый поток жизни.

Если ощущение жизни изменяется, изменяйтесь вместе с ним. Никакого противодействия, никакой отдельности. Чистое ощущение, чистая форма. Никакого тела, никакого ума. Пусть все это свободно войдет в обширное пространство жизненной силы.

Не держитесь ни за что. Нет слуха, нет вкуса, нет обоняния.

Пусть все, что держит вас в отдельности - мысль, чувства, ожидание, желания, осуждение, страх, гнев, сомнение, - пусть все уйдет обратно. Ничего не полагайте, ничего не утверждайте, ни за что не держитесь; не бойтесь. Войдите свободно, войдите в самый поток, текущий внутри нас всех.

Не держитесь ни за одну мысль. Все принадлежит энергии жизни, энергии осознавания в форме. Пусть все вернется. Не держитесь за эти слова. Пусть все они вернутся в поток жизненной силы. В общий поток; просто в жизнь. Пусть все придет; пусть все уйдет. Нигде не задерживайтесь.

Все тоньше и тоньше; пусть все просто будет. Войдите в это. Исчезните в этом. Не держитесь. Просто войдите. Отдайте вашу отделенность. Погрузитесь в целостность.

Освободитесь от ума, освободитесь от тела. Дыхание просто приходит и уходит, распространяется в никуда, возвращается в никуда; просто ежемгновенное бытие.

Ум приходит и уходит. Пузырьки проходят сквозь пространство. Ничто не задерживается; ничто не останавливается даже на тысячную долю секунды. Пусть все уйдет. Погрузитесь обратно в единую силу, в единый ум, в единое тело, в энергию самого осознавания.

Переживайте все по мере того, как оно возникает и исчезает, простое и легкое, приходящее ниоткуда и уходящее в никуда. Просто поток в обширном пространстве. Совершенно полное; вполне простое. Обширное и неизмеримое, просто бытие.

Отделенности нет нигде, кроме ума.

Мы существуем везде сразу, совершенно такие, как есть, законченные.

Тело держит ум так же, как ум содержит тело. Глубокие чувства утраты и боли запечатлены в тканях тела так же, как и в уме. Как в глубоком спокойствии ум может освободить тело от своей хватки, так в глубокой успокоенности и сдаче тело способно раскрыть глубочайшие тайны ума.

[Sopheeya1984]

Для того, чтобы культивировать это осознавание, чтобы привести внимание к уровню ощущения и поддержать его в течение дня, отмечайте получаемые ощущения, сохраняя некоторое осознавание положения тела. Просто знать, в какой позе мы находимся,
отмечать, когда мы переносим свой вес, чтобы встать, знать, когда мы стоим или сидим, знать, где находятся наши руки, осознавать положение головы, осознавать состояние глаз - открыты они или закрыты, - все это обладает весьма мощным качеством пробуждения, которое приводит наше переживание прямо к реальности настоящего момента. Это звучит так просто; но мы, по всей вероятности, не сознаем реальности своего тела даже и десять раз за день.


Полезно посидеть и понаблюдать за тем, как ум ищет удовлетворения и старается избежать неприятного.
Поэтому мы сидим и наблюдаем свое беспокойство. Беспокойство становится медитацией. На самом деле наблюдение беспокойства может оказаться захватывающе интересной медитацией, потому что беспокойство и скука представляют собой различные аспекты одного и того же возбуждения внутри ума, который вновь и вновь хочет встать и что-нибудь сделать, чтобы осуществить свое желание. Но когда беспокойство и скука не в состоянии принудить нас к действию, когда мы дали возможность перемене занять место даже этих неудобств, тогда цепь связи слепого желания со слепым действием начинает распадаться.

Когда твердо соблюдаешь ежедневность практики, то общая внимательность становится заметной и в ходе всего дня.

когда вам кажется, что вы полностью затерялись и лишены надежды, просто отмечайте состояние болезненного смятения с терпеньем и какой-то глубокой нежностью; это все, что можно сделать. Когда мы просто сидим в данный момент, каков он есть,
когда ум не обладает ясностью, и мы не обладаем способностью проникнуть через какое-нибудь глубокое препятствие, - такой способ действий может весьма великодушно дать нам возможность раскрыться для самих себя. Тогда мы просто практикуем сострадание и самоприятие, чтобы и далее очищать свой ум.

25. Цветок

Переживание - это просто само переживание. И если, вглядываясь в этот цветок, мы видим в нем момент жадности или эгоизма, или страха, мы видим здесь его в контексте этого совершенства, внутри этой ясности; и это подобно еще одному лепестку цветка. Мы видим, что все это естественно.
Эгоизм не заставляет нас чувствовать себя отдельными. Мы видим, как естественно мы эгоистичны; но в этом виденье нет самоосуждения. Мы видим все просто таким, каково оно есть, - совершенным. Из-за этого нет необходимости быть отделенными.
Мы полны прощенья к себе, полны освобождения, полны понимания. Все это существует, но это не мы. И тогда мы понимаем, что для рождения плода цветок должен умереть.

Мы узнаем, что цветок существует всего лишь на более тонком уровне ума, что и его совершенство также оказывается понятием о том, каковы веши; и оно может стать тонким разделением, которое позволяет "кому-то" наблюдать совершенство всего происходящего. Мы видим, что должны не мешать цветку быть таким, чтобы он
смог опасть и оставить нам плод.

Этот плод, созревший в существах, подобных Христу и Будде, не имеет семян; там нет ничего, что должно вновь родиться, нет желаний, создающих карму, нет жажды удовлетворения. Этот плод не погибает, а остается в качестве приношения всем тем, кто приходит позже.

26. Руководство-инструкция по медитации на умирании

(Медленно, впитывая, прочесть для себя - или другу вслух)

Приведите свое осознавание в тело. Переведите внимание на уровень ощущения, чувства в теле. Почувствуйте тяжесть, плотность головы, когда она покоится на шее. Почувствуйте силу шеи, ее толщину, ее вещественность. Плоскость и твердость плеч.
Почувствуйте вес руки у плеча. Почувствуйте сбитость торса и тела. Почувствуйте толщину этого тела - сосуда.
Не гонитесь за ощущением. Просто получайте то, что возникает в этом теле, где мы обитаем.
Почувствуйте его плотность; почувствуйте силу тяжести, когда ягодицы покоятся на подушке, а колени касаются пола.

Почувствуйте возникающие ощущения то здесь, то там в этой форме. Множественные покалывания и ощущения. Кажется, будто они воспринимаются чем-то более тонким - телом опознавания, которое переживает ощущения плотного тела, которое воспринимает эти уколы и вибрации. Это тело легче, чем тяжесть, чем весомость сосуда. Это тело света.

Войдите в это тело опознавания, которое переживает звук, как слушанье, которое переживает свет, как виденье, которое чувствует вкус, которое познает жизнь, когда она пережита в этой весомой форме.

Почувствуйте... ощутите внутри этого весомого тела более легкое тело. Это легкое тело, которое воспринимает ощущения, производимые в более весомой форме.

Каждое дыхание, входящее в весомое тело, переживается этим более легким телом в виде ощущения. Каждое дыхание, входящее в весомое тело, поддерживает это легкое тело, сохраняет равновесие, позволяющее оставаться этому телу осознавания.

Пусть это осознавание утвердится очень бдительно и очень осторожно на каждом вдохе и на каждом выдохе. Почувствуйте соприкосновение весомого тела с легким.
Почувствуйте легкое тело в весомом, как в колыбели; они связаны с каждым дыханием и поддержаны им.

Только осознавание и ощущение. Переживание жизни в теле, поддержанное дыханием.

Прочувствуйте каждое дыхание. Прочувствуйте это тонкое равновесие от мгновенья к мгновенью, как ощущение, как само осознавание.

Делайте каждый вдох и каждый выдох, как если бы они были последними. Переживайте каждый вдох, как если бы за ним никогда не следовал другой. Каждое дыхание - последнее.

Каждое дыхание кончается без того, чтобы за ним следовало другое, разрывая связь между легким телом и весомым телом. Последнее дыхание. Конец жизненного пути.

Как отвечает ум на то, что больше нет дыхания, на то, что больше нет жизни? Какова мысль о том, что "больше нет вдоха, нет выдоха"?

Каждое дыхание - последнее. Освободитесь. Не удерживайте его.

Пусть каждое дыхание уйдет. Позвольте себе умереть.

Каждая мысль исчезает в пространстве. Время жизни окончено. Конечный момент.
Освободитесь. Позвольте себе умереть.

Освободитесь от страха. Освободитесь от страстного желания. Раскройтесь для смерти. Вступите в смерть. Позвольте себе умереть. Умрите сию же секунду. Не держитесь ни за что. Просто умрите.

Освободитесь от мыслей. Освободитесь даже от представлений о смерти и жизни.
Просто умрите. Освободитесь сразу же, целиком и полностью.

Идите далее сейчас же. Умирайте легко, погружайтесь в свет. Свободно парите.

С открытым сердцем освободитесь от всех вещей, удерживающих вас. Освободитесь от своего имени. Освободитесь от своего тела. Освободитесь от своего ума. Свободно парите. Позвольте себе умереть.

Не бойтесь. Держаться не за что. Легкое тело теперь свободно каждое мгновенье.
Идите далее сейчас же. Мягко вступите в свет. Освободитесь от плотного тела, освободитесь от этого воплощения сейчас.

Свободно парите. Умрите, погрузившись в свет.

Идите в чистое, открытое сиянье своей изначальной природы. Только пространство.
Пространство парит в пространстве. Умрите, погрузитесь в него. Освободитесь; освободитесь полностью. Войдите в свет. Только свет, парящий в обширном пространстве. Чистый ум. Открытое сердце. Освободитесь.

Освободитесь от своего знания. Освободитесь от своего незнания. Все, что приходит на ум, старо. Любая возникающая мысль - всего лишь старая мысль. Теперь парите свободными от всего этого. Позвольте себе умереть. Только чистое осознавание. Сам свет, переживающий себя в самом себе. Пространство внутри
пространства. Свет внутри света.

Полностью ушли. Ушли по ту сторону. Ничего внутри. Ничего вне. Только "бытность". Только пространство. Чистое осознавание. Чистое переживание.
Свободны от тела. Свободны от ума. Умрите в открытом, безграничном пространстве присущей вам чистоты. Раскройтесь в нее. Дайте себе умереть, погрузитесь в чистый свет.

Обширное пространство. Нет границы. Дайте себе просто быть. Открытое и бесконечное. Свет. Само пространство.

Теперь следите за каждым дыханием, как если бы оно приближалось издалека. Как если бы оно приближалось, проходя через обширное пространство.

Каждое дыхание - первое. Каждый вдох - это первое дыхание жизни. Каждое мгновенье - полностью новое. Рождение.

Сознание вновь переживает тело. Пространство в пространстве.

Чистое осознавание вновь вселяется в чистую форму. Снова рожден.

Осознавание идет вперед от мгновенья к мгновенью; оно идет так же, как всегда.
Переживание того, что есть. Дыхание жизни опять внутри тела.

Эта легкость еще раз нежно животворит весомую форму, принимает рождение, чтобы исполнить свою карму, чтобы научиться тому, чему следует научиться, быть с вещами, каковы они есть.

Нет смерти. Нет рождения. Нет жизни. Только "бытность". В теле, вне тела. Только "бытность". Только простота. Только форма. Только бесформенное. Переживание, одно в каждое мгновенье данного времени.

Нет жизни. Нет смерти. Только теперь. Только это.

Вхождение в каждое мгновенье. Вхождение полностью пробужденными. Каждое мгновенье столь драгоценно. Все есть.

[Sopheeya1984]

27. Смерть тела, смерть ума

Когда мы наблюдаем ум с ежемгновенным осознаванием, мы видим, как одно состояние ума возникает со своими собственными склонностями, так сказать, с собственной личностью с собственным настроением, со своими ассоциациями мыслей; и мы видим, как оно исчезает. И в следующую тысячную долю секунды мы видим, как возникает совершенно новый ум. Мы видим, как внутри нашего сознания возникают и исчезают множественные воплощения ума. Мы видим рождение и смерть. Мы не оплакиваем исчезновения какого-нибудь состояния ума, потому что это было нашим одним переживанием, за которым немедленно возникает другое. На самом деле мы даже редко видим эти возникновение и исчезновение. Обычно мы переживаем их как непрерывность, как единый ум; мы не видим, что здесь налицо непрерывные рождение и смерть, новое рождение и новая смерть. А на самом деле то, что соединяет одно мгновенье ума со следующим мгновеньем ума, не отличается от того, что связывает время одной жизни со временем следующей. Это одно и то же. Неосознанные склонности возникают, чтобы сформировать одно состояние ума; затем они исчезают при изменении условий - и снова возникают в новом уме. Точно так же как это бывает, когда мы умираем, и то, что было силой в уме, - его цели, стремления, желания, - все это продолжает существовать, чтобы еще раз заново возникнуть в новом теле.

Когда мы наблюдаем возникновение и исчезновение сотен новых воплощений в течение часа, мы переживаем рождение и смерть на очень глубоком уровне. Узнавание этого ежемгновенного рождения и смерти ума позволяет нам проникнуть сквозь иллюзию плотности, которая придает силу страху смерти, то есть боязни растворения после угасания физического тела. Ясное виденье продолжающегося процесса, в котором один ум ведет к другому, приносит глубокое постижение, что осознавание продлится после того, как сознательное начало более не найдет в теле гостеприимного пристанища. Это глубокое понимание позволит нам после смерти узнать, что мы умерли, понять, как продолжает существовать сознание, хотя тело лежит где-то поблизости. Чем скорее мы узнаем, что мы умерли, тем лучше сумеем выбрать направление внутри кармических возможностей, открывающихся в посмертных состояниях.

Виденье этого ежемгновенного рождения и смерти ума позволяет нам видеть далее смерти этого преходящего тела. Видя относительную природу жизни, видя более широкий контекст, в котором на самом деле существует то, что мы принимали за себя, мы начинаем переживать смерть "я", уменьшение способности последующей силы желать и отождествляться с предыдущей мыслью, как с некоторой прочной, отдельной сущностью, как с "я". Не называя слух "моим" слухом, вкус - "моим" вкусом, думание - "моим" думанием, а просто признавая думание, слух, вкус, прикосновение, по мере того, как каждое такое состояние ума само по себе возникает и исчезает, как продукт предыдущих условий, мы начинаем переживать смерть понятия о самих себе, как о ком-то отдельном от потока. Как выразился один дзэнский наставник: "Если вы пришли сюда не для того, чтобы умереть, вам лучше уйти домой - вы не готовы для практики".

Когда начинается смерть "я", мы глубоко чувствуем, что это отдельное "я", проявляющееся как личность, представляет собой наше отстояние друг от друга, нашу отделенность от реальности вещей, каковы они есть, нашу отделенность от бытия, общего всем нам. Эта великая смерть разделения и страха становится весьма могучей силой в нашей жизни, когда мы вступаем в чистое бытие, в процесс, иногда бывающий болезненным, где раскрывается тот факт, что мы не то, кем считали себя, что мы в действительности всегда в значительной мере были тем, кем никогда не хотели быть. Когда начинают распадаться границы того, кем мы себя считали, мы позволяем себе умереть, как отдельности, и переживаем единство со всем существованием.

Воображаемое "я" начинает умирать, когда мы более не придаем ему силы, не питаем его жаждой переживаний, словно они его собственные; оно начинает умирать, когда мы видим эти переживания просто как переживания в обширном уме. Ум виден, как пространство, где происходят все эти явления. Таковы условия ума, его обусловленность. Ум представляет собой безбрежный простор, чистый по своей глубинной природе, содержащий в себе все. Все эти умы, которые мы переживаем как самих себя, возникающие и исчезающие, все эти личности, которые мы представляем собою, оказываются содержанием гораздо более обширной ясности, не связанной, не смешанной, не отождествленной ни с чем из этого танца. Мы получаем гораздо более широкую картину, гораздо более глубокое признание того, кто мы в действительности такие, и более глубокое понимание того, во что мы переходим, умирая и покидая тело.

Благодаря наблюдению того факта, что содержание ума изменяется от одного явления к другому, благодаря тому, что мы прямо видим эту перемену по мере того, как она протекает, мы начинаем видеть весь процесс. И когда мы видим процесс, мы видим и координаты, в которых он происходит. Мы переживаем тот факт, что считавшееся нами прежде реальным, на деле не является таковым. Оно не обязательно нереально, оно всего лишь нереально в той мере, в какой мы воображаем его реальным. И наше восприятие смерти заметно меняется.

Смерть "я" может быть полной страха перед освобождением, перед шагом в пустоту, страхом перед мыслями о том, как ничто не остановит наше падение, непризнанием пустоты нашей истинной природы. Пустота - это необъяснимый простор, в котором мы возникаем; это - сама истина; и вся идея о том, что "кто-то" шагает в пустоту, представляет собой просто еще один пузырь, проходящий мимо. И нам более нет необходимости определять, кто мы такие, поскольку то, чем мы становимся каждое мгновенье, гораздо больше того, что мы когда-либо воображали. Нет необходимости ограничивать каким бы то ни было определением то, чем мы действительно являемся.
Мы - все это. И только содержание этого необъятного простора ума, будучи определено, как отдельное "я", ограничивает то, что мы такое.

Смерть тела сопровождается гораздо меньшими мучениями, нежели смерть "я". Смерть "я" - это обрыв всего, что мы понастроили и считали прочным, дабы совладать с глубинной природой постоянно меняющегося процесса. Мы построили воображаемое "я", которое непрерывно подвергает фильтрации содержание ума и выбирает такое состояние его, которое заслуживает существования. Когда все это отпадает, налицо тошнота, головокружение; ибо это означает смерть всего, что мы узнали о себе; все мысли и проекции, которые так восхищали нас в прошлом или создавали кого-то для будущего, - все они видны, как просто более естественные явления потока жизни, возникающие и исчезающие в необъятном просторе.

Когда все, чем мы воображаем себя, видно в своей - в сущности пустой, непостоянной - природе, мы глубоко чувствуем поверхностность отдельного "я".
Когда однажды мы прозреваем сквозь эту сновидную отдельность, мы узнаем, что в реальности нет никого, кто должен умереть, что это только иллюзия отдельности, которая снова и снова принимает рождения. Тогда может возникнуть все, что угодно. Возникает одиночество, возникает ненадежность, возникает страх, возникает голод, возникает даже страстное желание, которое ведет нас от одного воплощения к другому, которое создает один ум за другим, - и все это видно, как просто приход и уход. Как сказано в "Алмазной сутре", это - "вспышка молнии в летнем облаке, мерцающий светильник, призрак, сновидение".

Тогда можно относиться к физической смерти с уважением, можно почитать ее, как чудесную возможность в процессе перехода из одного тела в другое, возможность для осознавания, которое признает относительность всего, что мы воображаем реальным, возможность гигантского прорыва. Потому что, уходя из тела, мы видим, что тело, которое мы принимали за себя, ум, который мы принимали за себя, чуть-чуть отличаются от того, что мы когда-либо воображали, а сама жизнь уже сильно отличается от той, какую мы когда-либо могли себе представить; и здесь появляется чудесная возможность освобождения. Это - великий дар, который, если им воспользоваться разумно и мудро, может нам позволить разрушить многие из наших желаний, многие из наших страхов, значительную часть нашей отдельности, - так чтобы не осталось ничего личного, чтобы все оставшееся оказалось светом, вступающим в свет.

Я думаю, именно это хотел сказать Уолт Уитмен, когда писал в "Песне о себе":

"Все идет вперед и вовне, и ничто не погибнет;
И умереть - это не то, что думает каждый, но лучше".

(Ср. перевод К.Чуковского:

"Все идет вперед и вперед, ничто не погибает,
Умереть - это вовсе не то, что ты думал, но лучше").

Если мы прислушиваемся к сердцу и наблюдаем за своими действиями, мы учимся у самих себя. Мы узнаем, где нам нужно произвести работу. Нам нет необходимости налагать на себя всякие "надо" и "нельзя". Мы открываем для себя, что истина не имеет единственной формы, что истина находится только в данном мгновенье и ее всегда можно открыть именно здесь. Нет реальности, которую нужно создавать, есть только та реальность, на которую надо настроиться.

. Как выразился один учитель дзэн: "Ваша практика пригодна для покоя; а пригодна ли она для беспокойства?" А еще другой учитель спросил: "Сможете ли вы сохранить в аду свое сердце открытым?"

30. Круг

Каждое мгновенье - это совершенный круг. Когда мы проникаем в тотальность мгновенья, мы видим, что ни одна точка на этом круге не обладает большим правом смотреть свысока на остальную часть круга, чем любая другая точка. Мы видим, что каждый момент является совершенным итогом всего, что произошло раньше, а также совершенным предшественником всего, что последует.

Наше сиденье становится похожим на вхождение в совершенный круг, где есть место для всего. Мы никогда не затеряемся, потому что нам некуда уходить. Мы постоянно приходим домой, в настоящий момент.

Сдача, смирение - это совершенное соучастие в круге. Освобожденность позволяет нам плыть, стать целым кругом. Держаться за какую-нибудь точку круга - значит потерять свою первоначальную природу, потому что там нет такого места, откуда мы начинаем, и такого места, где мы заканчиваем.

[Sopheeya1984]

Духовные странствия (этюды трансперсональной феноменалогии)

[Sopheeya1984]

Алан Уотс - Космология радости


Полностью - тут:
http://www.e-reading-lib.org/book.php?book=105238






Алан Уотс
Космология радости

  Понемногу становится ясным, что одним из величайших заблуждений является отделение ума от тела.
Ведь тело, рассматриваемое в отдельности от ума, - это не что иное как живой труп. Между тем тело, неотделимое от ума, представляет собой нечто всецело иное.

Каждый, кто глубоко осознает это, переживает необычайно упоительное освобождение, поскольку бремя вещества больше не довлеет над ним, и передвигаться ему становится легче.

Дуализм ума и тела возник, должно быть, как неуклюжий способ описать возможности разумного существа контролировать свои действия. Представляется вполне естественным рассматривать контролирующего как одну вещь, а контролируемое как другую. Подобным образом сознательная воля противопоставляется непроизвольным желаниям, а разум - инстинктам. Через некоторое время мы привыкаем отождествлять свое естество, свое "я" с властвующей частью - с умом - и постепенно отдаляемся от подчиненной части, которая кажется нам всего лишь инструментом ума. Однако при этом мы упустили из виду, что организм как целое - по большому счету, бессознательное целое - использует сознание и разум для того, чтобы осмысливать и направлять себя. Мы решили, что наш сознательный разум пришел из высших сфер и вселился в физический организм. Поэтому мы не смогли увидеть в нем порождение того же самого процесса, что и структура нервов, мышц, кровеносных сосудов и костей - структура столь тонко настроенная (то есть, разумная), что сознательная мысль все еще очень далека от ее адекватного описания.

Глобальное разделение организма на контролирующую и контролируемую составляющие сделало человека существом не самоуправляемым, а саморазрушающимся. Как только произошло это размежевание, сознательный разум начал служить самому себе вместо того, чтобы действовать в интересах организма, который его породил. Выражаясь более точно, можно сказать, что у сознательного разума появилось намерение преследовать свои личные цели, не имеющие отношения ко всему организму. Тем не менее, как мы увидим, иллюзией является не только отделение ума от тела, но и подчинение тела независимым намерениям ума.

Таким образом мы верим, что ум контролирует тело, а не тело контролирует себя посредством ума.
Вместо того, чтобы быть телом, он "имеет" тело.

При этом мы не видим, в частности, что ум и форма, или форма и пространство, так же неотделимы друг от друга как перед и зад, а также что индивид вплетен во вселенную и образует с ней нерасчленимое целое.
Если посмотреть на китайский пейзаж, становится ясно, что отдельные деревья и камни пребывают не в пространстве, которое составляет его фон, а вместе с этим пространством. Бумага, нетронутая кистью, является неотъемлемой частью картины, а не ее обычным фоном. Именно по этой причине мастер дзэн, когда у него спрашивают о всеобщем и окончательном, отвечает словами о непосредственном и частном: "Кипарис во дворе!"

Однако преображение сознания, к которому стремятся даосизм и дзэн, больше напоминает коррекцию восприятия или излечение болезни. Ведь оно скорее подразумевает не приобретение новых и новых знаний и не овладение как можно большим числом навыков, а забывание ложных мнений и пагубных привычек. Как сказал Лао-цзы, ученый приобретает ежедневно, тогда как даос ежедневно теряет.
………………

[Sopheeya1984]

Пробуждение

Пробуждение — это сдвиг в сознании, когда думанье и осознанность разделяются. Для большинства людей это не какое-то событие, а процесс, который они проходят. Даже те немногие существа, уже пережившие внезапное, драматическое и кажущееся необратимым пробуждение, по-прежнему будут проходить через этот процесс, в ходе которого новое состояние сознания будет постепенно втекать в то, что они делают, сливаться с их жизнью и все в ней трансформировать. Когда ты осознан, то осознаешь себя как осознанность, стоящую за думаньем, и не теряешь себя в нем. Тогда думанье перестает обслуживать собственную автономную деятельность, завладевшую тобой и управляющую твоей жизнью. Осознанность поднимается над думаньем. Думанье перестает командовать твоей жизнью и становится слугой осознанности. Осознанность — это сознательная связь с разумностью Вселенной. Другое слово для нее — это Присутствие: сознание без мысли.

первое пробуждение, первый проблеск сознания без мыслей случается по милости Божьей, без какого-либо деланья с твоей стороны. Однажды начавшись, он не может повернуть вспять, хотя эго может его тормозить.

Как осознанность и мышление соотносятся между собой? Осознанность — это пространство, осознающее само себя, а в этом пространстве существуют мысли.
Когда у тебя случается проблеск осознанности или Присутствия, ты узнаешь его мгновенно, ты получаешь его из первых рук. Тогда осознанность перестает быть концепцией, понятием, идеей или общим представлением у тебя в уме. Ты можешь сделать сознательный выбор быть присутствующим и больше не потворствовать бесполезному думанью. Ты можешь пригласить в свою жизнь Присутствие, иначе говоря, создать пространство. Вместе с красотой пробуждения приходит ответственность. Ты можешь продолжать жить по-прежнему, как будто ничего не случилось, а можешь увидеть значительность этого события и признать появление осознанности самым важным, что только могло с тобой произойти. Тогда открытие себя нарождающемуся сознанию и внесение его света в мир становится для тебя главной, первичной целью жизни.
«Я хочу узнать замысел Бога, — сказал Эйнштейн, — остальное — детали». Что такое замысел Бога? Сознание. Что значит узнать замысел Бога? Быть осознанным. Что такое детали? Твоя внешняя цель и все, что происходит во внешнем мире.
Поэтому, пока ты, возможно, сидишь и ждешь, пока в твоей жизни произойдет что-то значительное, ты можешь не понимать, что самое значительное, что только может случиться с человеком, уже произошло внутри тебя: процесс разделения мышления и осознанности начался.

До тех пор, пока вы не начнете осознавать Сущее, вы будете продолжать искать смысл только в рамках измерения деланья и будущего, другими словами, в рамках измерения времени. И какой бы смысл или значение вы ни находили, они будут исчезать, или в них будет обнаруживаться обман. Их неизбежно разрушит время. Любой смысл, какой мы находим на этом уровне, верен только относительно и временно.
Это не значит, что вам не следует этим заниматься. Это значит, что вам нужно соединить это с внутренней, главной целью, чтобы в то, что вы делаете, начал втекать более глубокий смысл.

Если вы живете без сонастроенности с главной целью, любая другая цель, какой бы она ни была, даже если это создание рая на земле, будет порождением эго или ее разрушит время. главное — не цели или действия, а состояние сознания, из которого они исходят. Осуществление своей главной цели — это закладка фундамента для новой реальности, новой земли. Как только фундамент заложен, ваша внешняя цель заряжается духовной силой, потому что эти цели и намерения будут совпадать с эволюционным импульсом Вселенной, и станут с ним одним целым.
Отделение осознанности, составляющей основу вашей внутренней цели, происходит через отрицание времени. Мы говорим не о часовом времени, а о психологическом, глубоко укоренившейся привычке ума искать полноту жизни в будущем, где ее нельзя найти, и игнорировать единственную точку доступа к ней — Настоящий Момент.
Когда вы считаете то, что делаете или место, где находитесь, главной целью своей жизни, то сводите время на нет. Это чрезвычайно вдохновляет. Чем бы вы ни занимались, это будет получаться у вас чрезвычайно хорошо, потому что главным фокусом вашего внимания становится деланье как таковое. Тогда оно образует канал, по которому сознание входит в этот мир. Это значит, что в вашем делании присутствует качество, — даже в простейших действиях.
все, что вы делаете, требует времени, и, тем не менее, — это всегда сейчас. Поэтому, если ваша внутренняя цель — свести время к нулю, то ваша внешняя цель обязательно включает будущее, и потому не может существовать без времени. Но это всегда вторично. Если вы начинаете тревожиться или испытывать стресс, значит, внешняя цель взяла верх, и вы потеряли из виду внутреннюю цель. Вы забыли, что состояние осознанности — первично, а все остальное — вторично.

Великое рождается из мелочей, если их уважать и заботиться о них. На самом деле жизнь любого человека состоит из мелочей. Парадокс в том, что фундаментом величия является уважение к мелочам настоящего момента, а не стремление к идее величия. Настоящий момент всегда мал в том смысле, что он всегда прост, но в нем заключена самая большая сила. Как и атом, он — одна из самых малых вещей, в которых заключена огромная сила. «Слова, которые говорю Я вам, говорю не от Себя; Отец, пребывающий во мне, Он творит дела». И «Я ничего не могу творить Сам от Себя» Беспокойство, тревога, стресс и негативность отрезают вас от этой силы. Возвращается иллюзия, будто вы отделены от нее, от той силы, что движет Вселенной. Вы снова чувствуете себя одинокой, с чем-то борющейся или старающейся чего-то достичь или добиться. Но почему возникает это беспокойство, тревога, стресс и негативность? Потому что вы отвернулись от настоящего момента. А почему вы это делаете? Вы подумали, что нечто другое — важнее. Вы забыли свою главную цель. Одна маленькая ошибка, одно неверное восприятие создает мир страдания.
Через настоящий момент вы получаете доступ к силе самой жизни, традиционно именуемой Богом. Стоит отвернуться от него — и Бог перестает быть реальностью вашей жизни. Даже вера в Бога — это жалкая подмена живой реальности Бога, проявляющегося в каждое мгновение вашей жизни.

Росток ничего не хочет, потому что он един с тотальностью, а тотальность действует через него. Мы можем сказать, что тотальность — Жизнь — хочет, чтобы росток стал деревом, но росток не воспринимает себя отделенным от жизни, и поэтому ничего не хочет для себя. Он находится в единстве с тем, чего хочет Жизнь. Вот почему он не беспокоится и не испытывает стресса. И если ему приходится умирать до срока, он умирает легко. Он так же сдается смерти, как сдается жизни. Он чувствует свою укоренённость в Сущем (неважно, сколь смутно и неясно), чувствует не имеющую формы и вечную единую Жизнь.

Когда вы становитесь присутствующими и, тем самым, тотальными в том, что делаете, ваши действия заряжаются духовной силой. Поначалу каких-то заметных изменений в том, что вы делаете, может не быть — меняется только как. Теперь вашей главной целью становится дать возможность сознанию втекать в то, что вы делаете. Несмотря на то, что прежде ваше представление о цели всегда было связано с будущим, теперь появляется более глубокая цель, которую можно обнаружить только в настоящем через сведение времени к нулю.
Отныне вы не являетесь в первую очередь личностью, но полем осознанности, бдительного Присутствия. Главной целью вашего взаимодействия становится возникающее между вами поле осознанности. Это пространство осознанности важнее. Человеческое Существо становится важнее всего, что есть в этом мире. когда вы признаете измерение Сущего и для вас оно становится главным, ваши дела идут не просто легче, но намного сильнее.

главная цель неотделима от момента Сейчас, и поэтому требует сведения времени к нулю. весь ваш жизненный путь, в конечном счете, состоит из шага, который вы делаете в данный момент. Всегда есть только этот один шаг, поэтому вы целиком отдаете ему все свое внимание. что готовит для вас будущее, зависит от состояния вашего сознания в настоящий момент.
Если в ваше деланье вселилось вневременное качество Сущего — вот это и есть успех. Пока Сущее не начнет втекать в ваше деланье, пока вы не станете присутствующими, вы будете терять себя в любом деланье. Вы также будете теряться в мыслях и в реакциях на внешние события.

Суть того, кто вы есть, — это сознание. Когда сознание (вы) полностью отождествляется с думаньем и вследствие этого забывает суть своей природы, оно теряет себя в мыслях. Когда оно отождествляется с ментально-эмоциональными образованиями, такими как желание и страх — основными мотивационными силами эго, — оно теряет себя в них. Сознание также теряет себя, когда отождествляется с действием или реагированием на то, что происходит. Тогда в каждую мысль, каждое желание или страх, каждое действие или реакцию вселяется ложное самоощущение, неспособное чувствовать простую радость Сущего. Это жизнь в состоянии забвения Сущего.

Если ты не приемлешь неопределенность, то она превращается в страх. Если она абсолютно принята, то превращается в растущую жизненность, бдительность и творчество.

есть люди, остающиеся на своих местах и делающие свое дело. У них меняется только как, а не что. То, что они делают, уже служит совершенным проводником сознания в мир, и ничего другого не требуется. Они становятся причиной появления новой земли.

Внутренняя сонастроенность с настоящим моментом открывает ваше сознание и гармонизирует его с целым, неотъемлемой частью которого является настоящий момент. Тогда целое, тотальность жизни, действуют через вас.

есть еще более глубокий уровень целого, чем взаимная соединенность всего существующего. На этом более глубоком уровне все является одним. Это Источник, непроявленная единая Жизнь. Это вневременная разумность, выражающая себя в виде разворачивающейся во времени Вселенной.
Целое состоит из существования и Сущего, проявленного и не проявленного, мира и Бога. Поэтому, когда вы сонастраиваетесь с целым, то становитесь сознательной частью взаимосвязи целого и его цели — появления сознания в этом мире. мы можем быть сознательными участниками процесса развертывания этой разумности, расцвета сознания.

Природа существует в состоянии бессознательного единства с целым. Наша цель и судьба — живя в сознательном единстве с тотальностью и в сознательной сонастроенности с разумностью Вселенной, принести в этот мир новое измерение.

[Sopheeya1984]

Ошо Зеркало просветления (Послание играющего Духа)

Полностью - тут:
http://coollib.net/b/135530
аудиокнига (в 5 частях; это часть1)
https://www.youtube.com/watch?v=_2GKZrm7Vy0






Ты видишь только то, что есть в тебе

Прелюдия
Эта книга течет сквозь время и миры. Она состоит из слов, но слова пропитаны тишиной, и искренней благодарностью. Благодарностью Сущего к Сущему.
Эта книга для того, чтобы мы могли, видеть. Она творит ясность, прозрачность, пробуждение.
Эта книга — дыхание Озарения, и проявилась она благодаря любви, созерцанию, молитве и состраданию.
Эта книга — состояние бытия, дар воскрешения, непрерывное возрождение. Она окутана чарующим ароматом Неведомого. Неизвестного, Непостижимого.
Эта книга — радостное «да» всему живому.
Эта книга — приглашение. Приглашение погрузиться в океан бытия, сознания и блаженства. У этой книги нет автора, ибо все имена, формы, личности, маски растворились в пространстве Просветления.
Из-за толстого слоя пыли зеркало теряет способность отражать. И никто не знает, сколько пыли собралось — пыли от желаний, мыслей, эгоистических побуждений, действий. Нет смысла исследовать эту пыль.
Надо избавиться от нее. Если пыль сметена, зеркало становится зеркалом. И все становится зеркалом для того, кто сам зеркало. Ибо мы видим вокруг только то, чем сами являемся. Всё, что мы видим, является нашей проекцией.
Осознавший Бога внутри начинает видеть Бога во всем, даже в камне. А тот, чье сердце подобно камню, все, даже Бога, считает камнем. В тот день, когда мы узнаем просветление внутри себя, внешний мир предстанет перед нами как лучезарное пространство просветления.
Чтобы стать зеркалом, надо не только удалить старую пыль, но и не собирать новую. Воспоминания — старая пыль, желания — новая пыль. Всё, что случилось в прошлом, — лишь сон. Нет никакой необходимости тащить на себе бесполезный груз прошлого. Для удовлетворения желаний необходимо будущее. На самом деле, именно желание и создает будущее, а иначе будущего не существовало бы.
Время состоит только из настоящего. Бытийно только сейчас. Прошлое — это лишь память, будущее — это только желание. Прошлое и будущее — это всего лишь измерения ума, а не измерения времени. Мертв живущий в прошедшем дне. Не рожден живущий в будущем. Только свободный от прошлого и будущего становится зеркалом.
Между прошлым и будущим простирается вечность, и в этой вечности сияет зеркало просветленного духа, в котором появляются образы всего сущего. И только ставший зеркалом, только познавший себя может осознать, являются ли эти образы отражениями окружающего мира, или окружающий мир является отражением этих образов.
Ставший зеркалом, видит всё существование в самом себе и свое присутствие во всём существовании. В жизни такого человека нет ни привязанности, ни страданий, ни разочарований. Полнота бытия танцует в его жизни, а его жизнь радуется полноте бытия. И зеркало не привязывается к тому, что отражает. Если человек отходит от зеркала, то оно не рассыпается на осколки от тоски и привязанности. Зеркало одинаково, если оно пусто или заполнено отражениями.

Любовь — дыхание души
Любовь — это существование, а не действие.
Любовь — не делание. К любви лучше применять термины состояния сознания. Если есть любовь, то это состояние сознания. Если оно сосредоточено на одном человеке, то это называют любовью, если оно сосредоточено на всеобщем, то оно превращается в молитвенное состояние.
Состояние любви естественно, как дыхание. Любовь — это дыхание на более высоком уровне. Любовь — это дыхание нашей души.
Когда мы дышим воздухом любви, вся наша аура меняется. Она становится искристой, излучающей, радостной. Если вы любите, то оказываете сильнейшее магнетическое воздействие.

И море растворится в капле
Все религии и духовные практики направлены на изменение состояния ума. Божественность может дать вам возможность ощутить один миг любви. Если вы узнаете вкус капли океана, вы узнаете вкус всего океана.
Благодаря любви, вы можете пребывать в настоящем. Моменты яркой, всеохватывающей любви ввергают в безвременность. Любовь — это прекращение течения мыслей.
Думание — означает отсутствие «сейчас». Но когда вы любите, вы здесь и сейчас. Момент любви — это время без времени.

Исполненный любви — исполнен богословием
Любовь всегда на грани невозможного и возможного. И на этой грани даже смерть другая. В ней больше энергии, больше смысла, славы, смерть преображается в таинство.
Любовь — это то, что возвышает вас над своей данностью. Любовь выводит из причинно-следственной обусловленности.
Не предлагайте обычную любовь —ищите необычную, надмирную любовь — любовь-восторг, любовь-праздник.
Как освещает любовь лица людей! Любовь — последняя стадия самореализации. Она сродни чуду. Любовь не повторяется, но и не перестает. Любовь — это боль, но величайшее проявление любви — это смех над своей болью. Любовь устремляется к свободе, которой может быть разрушена. Кто полон любви, тот полон богославия и богословия.
О, дивная страна любви, страна вечного восхода и непреходящего заката. Ты соткана из лунного света и устремлена к пробуждению.
Солнце любит тебя — за чернотой прозрачность лучезарности. Оно раскроет над тобой радугу многоцветную и напитает семенами почву твою.
О, чистая страна любви. Счастье жить в этой бескрайности.

Любовь являет Бога
Исчезновение — это наивысший пик общения. Но исчезает лишь точечное, дискретное сознание. Но рождается океаническое сознание, океаническое счастье. Рождается Бог. Проявляется Бог. Эти моменты могут удлиняться. И если вы идете навстречу этому сознательно и радостно, то любовь превращается в Богослужение.
Поэтому, проблески свободы появляются только в любви. Когда вы любите, то обладаете неуловимым чувством свободы.
Любовь — это свобода. Ибо тюрьмой является эго, иного рабства нет. Возлюбленный дарит просторы осознанности.
Как прекрасен человек свободы. Он свободен от прошлого. И он свободен от будущего.
Свобода может быть только внутренняя. Для человека свободы — даже смерть свободна. Свобода — это качество жизни.
Будут падения, но они не повредят. Так приходит мудрость.

Молитва — прощание с эго
Молитва — это то единственное, во что человек погружается полностью. Молитва становится всеобъемлющей, когда снаружи не остается ничего от человека, возносящего ее. молитва может быть настолько глубокой, что человек, возносящий ее, пропадает и остается только молитва.
Истинная молитва-—это преображение. Преображение не приходит после молитвы, оно случается в самой молитве. Вы обретете преображение только благодаря своей собственной молитве. И не ожидайте появления плодов молитвы в будущем, ибо она сама есть плод. И спокойно забывайте о молитве после ее вознесения, ибо сама она есть плод.
Когда вы возносите молитву, вы говорите «прощай» вашему эго. Молитва — это полное приятие своей ничтожности. Пока вы не превратитесь в ничто, вы не сможете вознести молитву. В молитве расцветает музыка признания своей полной беспомощности.
Молитва — это признание, что все деяния мои лишь запутывали меня и становились бременем, темницей. И в покаянном духе я взываю: «О, Бог, теперь Ты действуй через меня. Теперь Ты веди меня». Но это не значит, что Бог будет вести вас. Сама молитва будет вести, ибо молитва — это великая сила. Энергия, скрытая в молитве, много мощнее, чем энергия, скрытая в атоме. Испытайте это.
Человек молитвы не считает себя праведником. Он не претендует на право обретения плодов молитвы. Он просто молится. В молитве нет притязания. В молитве нет лести, ибо Бог — не царь или министр, требующие пресмыканий и ублажения. Молитва — это осознание Его милости и благословения даже в немилости, ибо Его милость бесконечна, и она непрерывно изливается на нас дождем.
Просветленные говорят: «Нектар божественной милости изливается дождем, но многие держат кувшин своих сердец вверх дном». Вы считаете, что нектар начинает литься в тот день, когда вы перевернете ваш кувшин горлышком вверх. Но он изливается даже тогда, когда вы держали ваш кувшин вверх дном. Он лился даже тогда, когда вообще не было никаких кувшинов. Если вы держите кувшин вверх дном, Бог не может проявить Свою милость. Это благодаря вашему решению, милости, вы держите кувшин горлом вверх. И потому молитва — это проявление милости к самому себе, проявление сострадания к самому себе.

Мудр постигший невежество
удивительный парадокс возникает в человеческом мире: мудрые видят себя невежественными, незнающими, а невежественные притязают на знание. Путь мудрости — это повышение осознания своего невежества. Помнить о невежестве — значит уничтожать невежество.
Если вы хотите войти в мир света мудрости, вы должны осознавать свое невежество и искать источник своего невежества.
Пусть невежество станет вашим учителем. когда бы вы ни подумали «Я знаю» — остановитесь и спросите себя: «Знаю ли я это на самом деле?» Будьте честны и бдительны к раскрытию своего невежества. вы знаете слова, знаете принципы, теории, писания, но вы не имеете никакого представления об истине.

Велик страх Свободы в незнающем любви
Существует неосознанный страх перед свободой, и все хотят быть рабами. Ни у кого нет мужества, чтобы быть реально свободным, потому что когда вы свободны, вы одиноки. Если у вас есть мужество быть одиноким, то только тогда вы можете быть свободным.
Вы не можете жить для самих себя, поэтому, вы начинаете жить для кого-либо другого. Вы не можете прямо просить рабства: это слишком унизительно, поэтому вы говорите: «Я не могу жить без тебя». Но это то же самое. Если любовь настоящая, то она никогда не превращается в узы. Мы независимые свободные создания и мы можем идти вместе, влиться друг в друга. Если вы пришли к глубокому осознанию себя, вы не будете цепляться за что-либо. Это не означает, что вы не будете любить. Наоборот, только тогда возможна любовь, вы сможете делиться своим существованием без всяких условий, без всяких ожиданий. Вы делитесь от избытка. И эта потребность поделиться станет любовью.

Нельзя улучшить эго
Эго является фальшивой сущностью. Оно существует только потому, что вы не встречаетесь с ним.
Если вы встретите его, оно не будет существовать. Оно существует в вашем неведении, в вашей неосознанности. Даже неверно говорить о том, чтобы отбросить свое эго, потому что создается впечатление, что это есть нечто, что вы можете отбросить. Вы даже можете бороться за то, чтобы отбросить эго. Но это бой с тенью. Если вы сражаетесь, то вы окажетесь побежденным, и не потому, что тень сильна, а потому, что тени нет. Вы будете побеждены собственной глупостью.

Смешны, беседующие с тенью
Ваше тело реально, ваша душа реальна. Мир реален. Но когда ваша душа отождествляется с телом, то формируется эго — оно нереально. Это подобно следующему. Я стою перед зеркалом. Я реален, зеркало реально, но отражение в зеркале нереально. Также тело реально, сознание реально, но когда сознание отождествляет себя с телом, то формируется эго — оно нереально.
Когда вы пробуждаетесь, мышление не прекращается. Только теперь, вы будете хозяином мыслительного процесса, а не он вашим хозяином.
Материя не может обманывать, и не может обманываться — это может только сознание. И, так как человеческое сознание может ошибаться, оно может знать, что оно ошибается и может стараться избегнуть этого. Поэтому, оно может познать истину.

Где находят «я», там «я» исчезает
«Кто я?» Почему мы так редко задаем этот вопрос, хотя мы всё время говорим «я»? Слово «я» — наиболее используемое слово. Но что вы имеете в виду под этим «я»? Что обозначается этим словом? Тело, рука, мысли, идеология. Но, даже если вы спрашиваете «кто я?», вы принимаете, как нечто известное, что вы есть. Вы заранее предполагаете, что вы есть.
Остается единственный вопрос — кто вы есть? Нужно узнать только тождественность с чем-то. Но есть более глубокое исследование. Оставайтесь безмолвными. Осознайте, что все мысли не ваши. Они — как облака в небе. А затем начните искать, где вы есть. Спрашивайте: «Где я?» И вы не найдете этого» «я» нигде. Наступит момент, когда вы придете к точке, где вы есть, но нет никакого «я» — с вами случится просто существование.
Когда вы встречаетесь лицом к лицу с «я», оно исчезает. Вы будете в таком состоянии, как будто с вами случается смерть. Вас может охватить страх. И вы снова попытаетесь ухватиться за мысли. Но этот страх — очень хороший признак. Он показывает, что сейчас вы забрались достаточно глубоко, а смерть является самой глубокой точкой. И если вы войдете в смерть, вы станете бессмертным. Вошедший в смерть, умереть не может.

[Sopheeya1984]

Пробуждение – единственный выход из лабиринтов сна
Только вы думаете о своем эго, больше никто. Только вы думаете, что ваше эго восседает на троне; для всех остальных — это не так.
Мир существует не для вас. Существуете вы или нет — не имеет никакого значения. Вы просто волна. Волна приходит и уходит; океан не беспокоится об этом. Пока вы не отбросите эго, вы будете не в состоянии увидеть реальность, потому что всё, воспринимаемое вами, будет искажено вашим эго. Но реальность не может поддерживать что-либо, чего нет, а ваше эго является самой фальшивой вещью в мире. Оно ваше воображаемое творение. Всякий раз, когда эго входит в контакт с реальностью, реальность действует шокирующе на эго. И чтобы защитить от шокирующих ударов, вы избегаете реальности. Мир каждого — это сновидение, иллюзия. Станьте отсутствующим, и реальность явит вам свое присутствие. И нереальные проблемы уйдут.

Нельзя присвоить облака
Анализируя свои мысли, мы думаем: «это мои мысли». Но действительно ли они ваши? Даже если вы не знаете источник, из которого пришла мысль, она всё равно не ваша. Только внутреннее безмолвие является вашим. Вы родились с ним, и вы умрете с ним.
Толпа мыслей пришла к вам, она собралась вокруг вас, но она не принадлежит вам. И если вы почувствуете, что ни одна из мыслей не является вашей, тогда вы сможете отбросить ум.
Если вы ощущаете «это — мое», вы чувствуете привязанность. Тогда мысль пускает в вас корни. Ощущение «мое» порождает привязанности. Вы можете сражаться за свои мысли. А мысли — не ваши. Сознание — ваше, а мысли — не ваши. Если мысли не являются вашими, то ничто не имеет значения, потому что всё внешнее — это тоже мысли.
Мысли плывут, как облака в небе. Они приходят и уходят. Но вы отождествляетесь с ними. По поводу каждого облака вы говорите: «Это мое облако». И эти мысли составляют вашу собственную правоту, вашу точку зрения. И облака меняются, но не меняется ваше цепляние, ваше отождествление.

Любовь — вне смысла, времени и цели
Напряженный человек не может любить. Напряженный человек всегда живет целенаправленно.
Любовь — не имеет ни цели, ни значения. Она существует сама по себе. Цель любви в самой себе. Любовь всегда здесь, в ней нет будущего. Вот почему любовь так близка к медитации. Вот почему смерть близка к медитации, ибо смерть всегда здесь и сейчас, она никогда не может случиться в будущем. Смерть, любовь, медитация — случаются только в настоящем. Поэтому, если вы боитесь смерти, вы не можете любить. Если боитесь любви, то не можете медитировать. А если боитесь медитации, то жизнь ваша будет бесполезной.

Смерть — выдох жизни, жизнь вдох смерти
В жизни ничто не является определенным, за исключением смерти. Но почему-то о смерти всегда говорят, как о случайности. Но только смерть, только смерть является абсолютно определенной. Вы должны умереть.
И вам кажется, что вы должны умереть в очень далеком будущем. Но это не так: вы уже умерли. В тот момент, когда вы родились, вы уже умерли. Когда человек родился, он вошел в царство смерти. Вы уже полумертвы. Смерть не случается в самом конце; она уже случается.
Это процесс, как и жизнь. Мы творим их сейчас — жизнь и смерть — жизнь и смерть... это, как две наших ноги. Как вдох и выдох. Жизнь и смерть являются единым процессом. Мы умираем каждый момент. Вдох — это рождение, а выдох — смерть.

Всё суета, но кто свидетель суеты?
Очень легко помочь расти вашему эго, очень трудно помочь вашему эго исчезнуть. Помните об этом и проверяйте каждый момент, не является ли ваш поиск навязчивой идеей эго. Пути эго неисповедимы. Эго манипулирует вами из глубин подсознания. Но если вы бдительны, вы узнаете его язык, его устремления, потому что эго всегда гоняется за переживаниями.
Переживание — ключевое слово. Эго является жадным до любых переживаний — сексуальных, духовных, медитационных. И оно с удовольствием говорит о переживаниях. Но в реальном поиске нет жадности к переживаниям. Поиск ради чего-то нового исходит от эго.
Но духовность это не поиск переживаний, ощущений, экстазов, откровений. Все переживания — это просто трюки ума, способы бегства. Истинная медитация — это прекращение всех переживаний. А духовный поиск связан не с тем, что случается, а с тем, с кем это случается. Итак, если вам нужны переживания, то духовность является ложной; если вам нужен переживающий, то она является истинной. Переживания есть нечто вне вас, переживающий есть ваша сущность.

Глазами человека смотрит Бог
Когда невыразимый Бог обращается к вам, Он обращается к Себе в вас. Когда Бог наделяет вас Собою, Он наделяет не какой-то отдельной частью Себя, ибо Он — неделим. Он наделяет вас целиком и сразу всей Своей божественностью, несказанной и нераздельной.
Какое еще большее богатство хотели бы вы обрести? Кто или что может помешать вам вступить во владение им, как не ваша собственная робость и слепота?

Красота — единство многого
Есть два способа видения мира — вы можете видеть только формы, и вы можете видеть бесформенное единое. Когда вы видите бесформенное, тогда весь мир — это просто океан, а все формы — это просто волны. Во всех волнах плещется океан — единый океан. Деревья могут быть разными, горы могут быть разными, но бесформенное внутри них едино.
Гора едина с деревом, дерево едино со звездой, звезда едина с вами. Всё объединено вместе, но для вас — всё множественно. Это не значит, что вещи множественны; это кажется так из-за того, что вы разделены внутри. Это точно так же, как если бы вы разбили зеркало на множество осколков. Тогда вас будет отражать каждый осколок, и вы увидите много лиц. Вы один, но вы видите много лиц, потому что зеркало разбито.
Вы становитесь одержимым, и тогда вы разбиваете ваше существо о ваши собственные иллюзии и умираете. Вы живете в страдании и умираете в страдании. Станьте едины внутри — и внезапно всё снаружи станет единым. Каковы вы, такова и Вселенная: вы разделены — и Вселенная разделена; вы неделимы — и Вселенная неделима.

Ум — это бегство от себя
Ум всегда в глубоком напряжении, он в постоянной тревоге. Но большинство людей не замечает этой глубинной тревоги.
Второе, ум — не субстанция, не предмет, это процесс, он постоянно улавливает мысли, продуцирует мысли, обрабатывает информацию, поступающую через органы чувств. Процесс не может быть спокойным. Процесс — это всегда движение, напряжение. Поэтому, мы всегда делаем что-то, мы не можем без занятий.
Если вы сидите и молчите, то вы начинаете осознавать весь напряженный процесс, происходящий внутри. И каждый пытается найти спасение от этого напряжения, хочется забыться. Это постоянное бегство существует из-за процесса мышления. Если вы не заняты — а это и есть медитация — то вы начнете осознавать свои внутренние процессы. Но если энергия не растрачивается на мышление, на внутренние диалоги, то может произойти чудо, вы можете превзойти ум, обусловленный прошлым.
Ум напряжен также из-за того, что он стар, он состоит из прошлого, а жизнь — всегда нова и свежа. Ум не может меняться так быстро, как жизнь. Ум цепляется за прошлое, а всё меняется каждое мгновение. Поэтому, ум нельзя успокоить, избавить от напряжения, тревоги. Это его суть. Как можно поймать ветер. Как можно успокоить волны на море. И если ум владеет нами, то это болезнь. Мудрый исследует пространства ума только для того, чтобы найти выход из них. Он хочет выйти из этой пещеры — выбраться из нее и оказаться под огромным бескрайним небом чистого сознания. Что происходит, когда вы выходите за пределы ума? Ум остается тем же, но вы становитесь уже другим, вы видели, что находится за пределами пещеры — вы видели солнце, облака, бездонную синь неба.
Это воздействие бесконечного делает вас сознательным человеком, и теперь вы можете вернуться в пещеру. Она перестает быть тюрьмой и может быть даже чем-то полезной. Теперь — вы хозяин в ней, и вы знаете, что снаружи небо и бесконечность. И вы понимаете, что даже эта пещера часть бесконечности. Итак, не отождествлять себя с умом — это главное. И тогда не будет отождествления с тревогами, беспокойствами.

Деяния — просьба, а результат — дар Бога
Как могу я определить дальнейшее? Но если я ничего не делаю, всё может пойти иначе. Я должен действовать и научиться ничего не ждать. Такое действие — это вид молитвы. Без желания результата. Тогда нет крушения надежд.

Кто судит, тот болеет
«Не судите!» — это величайшее высказывание. И это самое невозможное для ума. Ум судит немедленно, он составляет суждения без всяких на то оснований. Но каждое отдельное суждение не верно, ибо мир в целом так глубоко взаимосвязан, что, не зная целого, вы не можете знать и его часть. Мир неделим, он целостность, и поэтому, все суждения фальшивы, так как они частные.
Иисус предостерег «не судите» — потому что суждение замкнет вас. Потеряется ваша чувствительность, открытость, а с ней и всякая возможность роста. Когда вы судите, вы останавливаетесь, сжимаетесь, не расцветаете, вы не можете стать единым с целым. Вы захвачены эпизодами и делаете выводы из мелочей.
Вы смотрите через узкую щель и обо всём составляете свои мнения, которые не нужны даже вам. Суждение — это состояние ума. Очень трудно не судить, вы еще не осознали что-то, но ум уже вынес суждение. Но если вы будете пытаться, вы сможете остановить суждение. Человек, который судит много, останавливает свой рост.
Если возникло суждение, вы не способны видеть новое. Суждение ставит новое под сомнение. Вы не хотите идти дальше, потому что боитесь нарушить свой комфорт и безопасность. Вы судите, потому что пугаетесь живого, нового, неизвестного. С помощью суждения мы бескрайнее неизвестное низводим до известных нам клише.
Суждение — это страх новизны. В каждый момент существование — ново. Вы либо живете им и наслаждаетесь, или упускаете. Вам говорят «идем встречать рассвет», но вы высокомерно отвечаете «я знаю, я это уже видел».
Но солнце всё время новое, такого дня, как сегодня, не было никогда раньше. Всё абсолютно новое, абсолютно оригинальное. Только ваш ум прежний, старый, подержанный, вторичный, и вам скучно. Но детям не бывает скучно. Они живут в открытии, в непрерывном удивлении. Они еще не научились судить.

Человек — это повторение
Чтобы познать неизвестное, ум должен быть отброшен, и тогда, внезапно, вы окажетесь среди неизвестного. Целое — неизвестно. Известное — мертво, неизвестное — живо. Неизвестное — это то, что религиозные люди называют Богом. Сколько бы вы не постигали его, оно непостижимо.
Поэтому, существует три движения. От известного к известному — это ум. От известного к неизвестному — это сознание. От неизвестного к неизвестному — это сверхсознание. Человек становится Божественным, когда он движется от неизвестного к неизвестному.
Тогда он полностью отбросил ум. Тогда нет прошлого, нет и будущего. Всё достигает предела здесь и сейчас. В здесь-и-сейчас существует Целое в его абсолютной красоте и беспредельности, в его абсолютной святости и полноте.
Помните: ум — абсолютно неоригинален, ум — это биокомпьютер. Если вы не выйдете за его пределы, он будет опять и опять показывать вам старый шаблон. И вы будете как белка в колесе. Ум это колесо жизни и смерти. Осознайте это.

Наблюдение несет преображение
Как только вы осознали, что всё повторяется, сделайте и второй шаг — станьте бдительным, когда ум снова возвращается в колесо. Если вы бдительны, то должны внести в свои действия, отношения и переживания новый элемент.
Когда вы собираетесь повторить что-то привычное, толкните себя в этот момент, будьте внимательны, и внезапно вы почувствуете перемену. Когда вы бдительны, в вас появляется наблюдатель, а наблюдение — это трансформация.
Ученые установили: если вы наблюдаете за деревьями, они меняют свое поведение. А физики говорят, что электроны меняют свое поведение, когда за ними наблюдают. Наука за последние тридцать лет показала, что целое — живо, это вселенский океан жизни и сознания.
Ничто не мертво. Даже камни живые. Если электрон меняет свою орбиту, поведение, то можно представить, какая огромная энергия возникает при наблюдении. Наблюдая за самим собой, вы пробуждаете огромную энергию трансформации.
Всё начинает меняться вокруг. И вы можете избавиться от автоматизма, от механичности. Преодоление внутренней механичности — поможет вам открыть новый мир, новые отношения, новые пространства любви. Вы избавитесь от привычки быть неудачником, несчастным человеком. Вы расстанетесь с негативностью.
Начните осознавать свои повседневные дела — как вы едите, моетесь, разговариваете, любите, раздражаетесь, — наблюдайте за ними, и многое начнет изменяться. Будьте внимательными, чуткими, пробужденными к себе и к другим. И вы почувствуете блаженное течение жизни.

[Sopheeya1984]

Зерно покоя
Зинаида Миркина
ЗЕРНО
ПОКОЯ


Избранные стихотворения
В основном
1991 - 1993 гг.


Москва
Агенство "ДОК"
1994


Н Е З Р И М О Е
П Р И С У Т С Т В И Е


* * *

Скала крутая посредине вод
С внезапно обрывающимся краем...
Огромный замок над водой встает -
Извечно пуст и вечно обитаем

Незримый шаг впечатался в плато,
Беззвучный голос раздался в просторе,
Огромный замок, где живет Никто,
Тысячелетья высится над морем

И в замке нет ни одного угла,
Откуда бы хоть раз хозяин вышел,
Но если ты застынешь, как скала,
Ты, может быть, увидишь и услышишь.

Всю глубину вдруг обнажит вода,
Замрет последнняя земная нота.
И Он войдет, - вот Тот, что есть всегда, -
Никто, который явственней, чем кто-то.


* * *

Присутствие Твое - в завечеревших скалах...
Присутствие Твое - легчайшее, как дым.
О Господи, прости, я днем не замечала
И вот поражена присутствием Твоим

И никаких чудес, и никаких видений,
Лишь тишина небес и моря разворот.
Но длинные, как жизнь, недвижимые тени,
Вытягивая перст, указывают: вот!



* * *

Последний свет в горах, тишайшее мгновенье,
И сердце подошло к неведомой черте: -
Ты проникаешь в нас, Твое проникновенье
И есть наш тайный смысл, светящий в темноте.

И вся моя душа, как рана ножевая -
Проникновенный свет - пронзивший сердце глаз.
Ты тайны никакой уму не открываешь,
Но тайне бытия Ты открываешь нас.



* * *

Тиха вода
И берег глух.
Приди сюда
Очистить дух.

Тиха вода,
Открыта гладь.
Приди сюда,
Чтоб все отдать

Да будет так:-
Кто вымел сор,
Кто сам иссяк, -
Вместил простор.

Нет ни забот,
Ни пепелищ.
Блажен лишь тот,
Кто духом нищ.

Нет бытия -
Без нищеты.
Зачем мне я,
Когда есть Ты.




* * *

Такая полнота покоя!
Такое равновесье сил...
И тишина была такою,
Что голос Бога доходил

Сквозь опрозраченные скалы,
Сквозь распахнувшийся простор, -
И сердцу истина предстала,
Как глазу очертанья гор.



* * *

Что делает закатный свет?
Он сводит всю меня на нет,
Чтобы потом из ничего
Создать другое существо, -

Другую жизнь, другое "я"
С другою мерой бытия,
И мера неба и морей
В нем станет мерою моей.

И точно море разлито
Мое согласье на "ничто",
Согласие сойти на нет,
Чтобы взошел из сердца свет.




I

Мир начинается с нуля.
Из ничего встает Земля,
И звезд немое волшебство
Рождается из ничего.
Из полной тьмы восходит свет.
Из одного сплошного "нет",
Как океанская вода, разлилось мировое "Да!"
О, тот чреватый миром Ноль,
В котором утихает боль!
Та точка, где весы стоят,
Уравновешивая ад,
Где Дух одолевает вес
Всех гор и всех семи небес.


II

Ноль. Мировая Пустота.
Сквозь тонкость легкого листа,
Сквозь озарившуюся боль
Просвечивает тайный ноль.
Ноль. Не-бо. Небыль -
Ничего.
Растаявшее вещество,
Вконец растраченный запас -
Единое, что живо в нас.
Единый путь, что всем открыт
Единое, что жизнь творит.
Единое, что душит смерть.
Единственная наша твердь.



III


Кто не доходит до нуля,
Од тем колеблется Земля.
Над тем гремит небесный гром -
Тот не становится творцом.

Кто до нуля дойти не смог,
Тому лишь только снится Бог
И глаза Божьего овал
Его пугает, как провал.


* * *



I

То я, то Ты...
То близь, то даль...
Я говорю: "Приблизься, Боже" .
И тихо светится печаль,
И слез унять душа не может.

Ведь разлучиться надо мне
С самой собой, чтоб в час великий
В сквозной последней глубине
Сверкнул всем светом мой Владыка.

Как тесно у меня в груди! -
Душа у собственного края...
Но только Ты не уходи... -
Я потеснюсь... я умираю...


II


А может, смерть и есть любовь,
Не уместившаяся в сердце?
Уже не плоть, уже не кровь,
А жизнь, искупленная смертью.

Сквозная жизнь... Я - тень, я - дым,
Уже никто, мне места нету.
Я стану воздухом твоим.
Я стану духом, стану светом.


* * *

А лес шумел... И бился об меня
Какой-то голос всей ясней, яснее...
К душе безвестной ухо преклоня,
Я шла и шла на единенье с нею.

О, этот шум!.. Как сердце волновал
Его прибой! Он дух мой мерил.
Со дна Вселенной поднимался вал
И ударялся медленно о берег.

И говорил... Так внятно говорил,
Что есть не только берег, но просторы.
И не для ног одних - для наших крыл,
Для душ бессмертных где-то есть опора.

А то, что ускользает из-под ног...
Ну что с того, что это зыбь морская?
Не бойся встать на море, если Бог,
Сам Бог тебя всей далью окликает...



* * *


В иных мирах, в иных просторах,
Где ясно видно, как текут
Года, и слышно, как нескоро
Струятся ручейки минут...

Да, в тех мирах, где время зримо,
Где можно ясно видеть рост
Стволов, как здесь скольженье дыма
И свет повисших в небе звезд...

И слышать.. Но зачем нам слушать
Все то, что за чертой земной?
Затем, что путь в другие души
Проходит через мир иной...



* * *

А правота находится в конце
Пути, где больше места нет обиде,
В том, тайно проступающем лице,
В том Лике, что пока не виден,
Или не узнан.
Так, как по весне
Всю жизнь под снегом тающем найдете,
Так проступает Он на полотне
Земной, промытой небесами плоти.


* * *

Узнать в коряге зверя или птицу,
И там, где перепуталась листва,
Вдруг распознать неведомые лица
И различить беззвучные слова.

Но погоди, торжествовать не надо -
Они опять растаяли во мгле.
Душа ведь также прячется от взгляда,
Как ящерка на треснувшем стволе.

И как звезда, что плещется в колодце
И кажется искринкой ледяной,
Она опять неслышимо смеется
И снова очутилась за спиной.

Опять наплыв лишенных смысла пятен,
Опять в глазах негаснущая грусть.
Язык души все так же непонятен,
Его никто не знает наизусть.

И только ты внезапной мыслью ранен,
Что не рвалась, а ускользнула нить,
Что смерти нет, а есть неузнаванье,
И что узнать и значит воскресить.

[Sopheeya1984]

* * *

Мир сбрасывал цветное платье,
Свет становился тонкой нитью,
И был весь вечер, как объятье.
А ночь - священное соитье.

С душою обнимался Сущий,
И замирало мирозданье,
И зачинался день грядущий
Среди глубокого молчанья.


* * *

И Ночь пришла. И мир затих.
Он снова цельный и невинный.
И вновь раскрыл для нас двоих
Свои бездонные глубины.

Дрожит на стенке тень ветвей,
И нарастает жар сердечный.
Прильнув щекой к груди твоей,
Я погружаюсь в Бесконечность.

ЕЕ пространствами дыша,
Всем сердцем чувствую, всей кожей,
Как расправляется Душа
И что она пройти не может...





* * *

И облака и скаты гор
В огне.
Освобождается простор
Во мне.
Растаял в отсветах зари
След дня. -
Пустыня в далях и внутри
Меня.
Есть только эта тишина,
И путь.
И Бесконечностью полна
Вся грудь.



* * *

Дом молитвы. - Пустынный, затихнувший Храм.
Это место, где Дух прикасается к нам.
Это то средоточье священных пустот,
Где расправленный Дух нас опять создает.

Это место, где можно сотрудничать с ним.
Там, где слово звучит, как торжественный гимн.
Сотворенным словам наступает конец,
Ибо каждое слово - всесильный Творец.


* * *

Наш мир божественно прекрасен,
И завещал ему творец -
Нет, не свободу, а согласье
Всех линий, красок и сердец.

Какая, Господи, свобода?
Ведь за волною вслед волна,
Как раб, не знающий исхода,
Опять бежать обречена.

Какая есть на свете воля,
Когда морской ревущий вал,
Когда бескрайний ветер в поле
Не знает, кто его послал?

Но в совершенстве горный линий
Нам на немых срижалях дан
Несокрушаемой твердыней
Божественно прекрасный план.

И каждый луч, что в тучах брезжит,
Излом горы, - как слом в судьбе,
Неотвратим и неизбежен
И неподвластен сам себе.

И надо нам искать вот эту
Неотвратимость, тот приказ,
Что был на свете раньше света,
Что был нам послан раньше нас.

Есть только лишь одна свобода
Для гор и вод и твари всей -
Закон незримой сверхприроды:
Согласье всех ее частей.



* * *

немая литургия света,
Вечерний благовест миров -
Сквозь небо в грудь заря продета,
Сквозь небо в сердце - Божий зов...

И я совсем не умираю,
А узнаю, что в вышине
Хранится вечно жизнь вторая,
И эта жизнь открыта мне.

Но как же нам под страхом смерти,
Когда на мысль есть полчаса,
Понять, что небо - это сердце,
А сердце - это небеса?..


* * *

Есть мировые зеркала.
В них жизнь как в чашу собрала
Отсутствия...
В них дышит свет
Всех тех, кого как будто нет.

И в них такая полнота
И ясность, как в глазах Христа,
Как в дали цельной и немой,
Свободной от себя самой.



* * *

Бог с нашей болью несоизмерим.
Он - вне игры - без места и без роли.
И потому-то мы внутри храним
Ту Тишину, которой не до боли.

То место пусто... Где-то в глуби глаз
И в облаков рассеянном скольженьи
Есть то, чему все время не до нас...
И это - наша жизнь и воскресенье.



* * *

Вдруг выйти по ту сторону себя
И очутиться на том месте пусте,
Где ангелы, о Боге вострубя,
Нам возвещают полноту отсутствий.

Нет! Нет и нет! И это лишь одно
И надобно сейчас живому Духу -
Простор всецелый, все просквожено
И нет преград для зренья и для слуха.

О дух, познавший вновь, что Он крылат!
Высокий миг единственного счастья:
Отсутствие всех стенок и преград
И встреча с Тем, Кто неделим на части.



* * *

Морская даль сейчас в тумане,
В туман холмы погружены.
Почти не видно очертаний,
И все-таки они видны.

И вот, смягчив края, разрушив
Уверенность и четкость тел,
Туман мне *** душу.
О Боже, где ее предел?!

Куда ведут меня туманы?
Что там? Почти что ничего...
Сейчас до дна себя достану,
Коснусь до бога Моего...



* * *

Когда остановится время,
То к сердцу приблизится Тот,
Кто все неподъемное бремя
Как пух на ладони несет.

Забыто земное кочевье,
Душа до предела полна.
И время стоит, как Деревья.
Не движется как Тишина.

И больше от сердца не скроешь
Тот легкий таинственный след -
Присутствие в этом покое
Всех тех, кого якобы нет.

Все тех, что незримо и глухо
Сейчас подступают ко мне. -
Как явно присутствие Духа
В великой, как мир, тишине!

И веют лишь крылья да ветер
Над тяжестью каменных плит.
Во времени Бога не встретишь.
Но вот - когда Время стоит...


* * *

И разрасталась т и ш и н а.
Сперва была размером с крону
Берез, и вот - горе равна
И небу над вечерним склоном.

Так где и в чем ее итог?
В чем тайна света на закате?
И если Слово - это бог,
То т и ш и н а есть богоматерь.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Благословенна т и ш и н а
Высот бледнеющих и ширей.
Ты Бога выносить должна
В моей душе и в этом мире.


* * *

Мы растем из небесного семени
Боже мой, мы растем так давно!..
Но чтоб слышать Течение Времени,
Быть вне времени сердце должно.

Быть вне места... - в сплошном океане я.
Звезды виснут среди "ничего".
Тайный Зодчий сего мироздания
Сам Никто, - не от мира сего.

В пустоте, во вселенской обширности
Он НЕ-мыслим и Не-исследим.
Мир стоит на Его неотмирности,
Дышит мир этот Богом своим.

Быть вне мира, вне рода и племени,
Вне страстей, вне судьбы, вне игры -
Только б слышать течение Времени,
Через грудь пропуская миры.

[Sopheeya1984]

П Р И П О М И Н А Н И Е
С Е Б Я


I

Пустынна горная дорога,
Прижался свет зари к холму...
И вся Душа - под взглядом Бога:
Душа, представшая Ему.

О Боже, мне щита не надо:
Есть в мире только Ты и я.
И длится эта жизнь под взглядом,
Немая исповедь моя.


II

Исповеданье света.
Духа исповеданье.
Исповеданье неба,
Льющегося внутри.
Сердце горе воздето.
Замер мой ум в молчаньи,
И натекает в душу
Медленный свет зари.
И никакого знака
И никаких знамений
И - никаких друзей, ни братьев,
Требующих примет.
Лишь покоритель мрака,
Жаждущий единенья,
Ждущий весь мир в объятья
И одинокий свет.



* * *

Волна ласкается к волне,
И каждый всплеск нежней и глуше,
И море открывает мне
Мою же собственную душу.

И не во сне, а наяву
Все безоглядней, неизбежней
Я внутрь души своей плыву
От берегов моих в безбрежность.



ТРИПТИХ "БЛУДНЫЙ СЫН"

I

Так ты вернулся... Ты со мной...
Ну что ж, что выплакал глаза я?
То, что болит во тьме грудной,
Не видят - только осязают.

Я осязаю в этот час
Тебя внутри себя. Вот здесь ты.
И жизнь по капле входит в нас,
И сердце, наконец, на месте.

Скажи, так ты сумел узнать,
Что как ни бесконечно много
Мест в мире, но любая пядь
Земля единственна для Бога?

Узнал ли, что душа твоя
В своей свободе несвободна,
Что ты - единственный, а я,
Я без тебя - лишь крик бесплодный?..


II

И был когда-то только крик -
Без затихания, без пауз.
Еще мир этот не возник.
Еще разгул стихии. Хаос.

Сплошная боль, сплошной разрыв,
То опьяненье от ненастья,
В котором каждый камень - жив,
А дух живой разъят на части.

И в каждой части бьется он
С самим собою... До начала
Был долгий неуемный стон,
А слово... Слово не звучало.

Как в дни распятия. - разрез
Миров. Отец, лишенный сына.
Пока Сын Божий не воскрес,
Миры не могут быть едины.

Расколота на части высь.
Немотствует первооснова.
Покуда мы не собрались,
Есть только крик и нету Слова.



III

Бог этот мир не создает,
А собирает по частицам,
И не неделю и не год
И не века работа длится.

Тот тяжкий кропотливый труд,
Та жизнь незримая, иная,
Где все друг друга узнают -
И сердце сердце вспоминает.

И вспыхивает в тот же миг,
Когда всецелый мир возник
От легкого прикосновенья.

Когда нечаянно нашлась
Та крошка, о котрой плачет
Весь Бог, - затерянная часть
Души, домирная задача.

И вновь придет на Землю Спас
И навсегда уйдет тревога,
Когда наш Бог найдет всех нас
И каждый камень вспомнит Бога.





I

Грех есть не множество любовей, а малость
Одной любви.
Грех - смертная любовь.
Когда любовь безгрешна, то она бессмертна.


II

И есть всего одна на свете тайна -
То чувство безграничности своей,
То чувство н е и з б е ж н о с т и б е с с м е р т ь я.
Которое ты можешь ощутить,
Как наказанье или ликованье.
Как ад и рай.
Есть то, что навсегда,
А не на время.
Ни земля, ни глина,
А Дух, в котором смерти нет как нет.
Как ни проси, тебе ее не будет.
Как ни мечтай - здесь места нет мечте.
Здесь - с у щ е е
И ты в его пожаре.
И только лишь безгрешная любовь
Одна спасет тебя.
Ничто другое.
Ах, если б ты успел Ее узнать!..


* * *

Сближение небес с водою,
Сближение души и Бога,
Сближенье торжества с бедою,
Стиранье и разрыв порога.

Стирание и взлом границы,
Все - рана, все насквозь отверсто.
Ушедшие в бездонность лица,
Разверзшаяся бездна сердца...



* * *

В.К.

Я думаю о встрече в небесах -
О встрече в сердце. - Встреча, для которой
Мы жили. Неба царственный размах
И сердца необъятные просторы. -

Одно в другом. Как небеса в воде -
Глаза в глазах. Пустующие залы
Сплошных зеркал. Не спрятаться нигде.
О, только б нас ничто не отвлекало!

О, только не разбить бы тишины,
Не раздробить зеркальности глубинной,
Где мы друг другу навсегда верны
И где никто другого не покинул!..


* * *

Так зачинался мир. Вот так
Крест-накрест перечеркнут мрак
Сверкнувшей мыслью Божества.
Натянут луч, как тетива,
И светоносная стрела
На эту тетиву легла.

И - послан свет во все края
Снопом из центра Бытия.



* * *
К картине В. Казьмина "Покровитель"

А чайка набирала силу,
И мир внимающий застыл:
Сквозь все пространство проходило
Двукружье напряженных крыл

Немая воля Дирижера -
Предбытие, предсущество -
Та точка Духа, на котрой
Родится Все из ничего.

Такая неподвижность взгляда,
Такая мощь, такой покой,
Где звезд дрожащих мириады
Текут таинственной рекой.

О, тайна жизни, тайна боли,
В которой исчезает грех!
Весь мир есть силовое поле,
Где каждый атом держит всех.



* * *

Я - царь без царства, Бог - без мирозданья.
Я - вестник, не донесший миру весть.
Я - тяжесть неподъемного страданья,
Я - легкость торжествующего "есмь".

Я есмь и нет. Я - безголосье муки,
Бессветность звезд. Я прорываюсь к вам
И созидаю все цвета и звуки.
Мне нужен мир, и я его создам.

Мне вы нужны. Мне нужно, чтоб вы были.
Но вас ведь нет, и только потому
Клубятся волны этой душной пыли
И вечный свет не пробивает тьму.

Нам не свершиться в мире друг без друга.
Пока мы врозь, все будет так, как встарь:
Земля идет по заданному кругу -
Тела без духа и без царства Царь.

[Sopheeya1984]

СКРИПИЧНЫЙ КОНЦЕРТ ШНИТКЕ

Как тиихо жаловалась скрипка!
Но только, Господи, кому?
Как утлый челн по глади зыбкой,
Нетвердый голос плыл сквозь тьму.

Он отделился незаметно
От сжатых вместе голосов
И внутрь пустыни безответной
Направил еле слышный зов.

К кому же? О, куда ни кинешь
Взгляд, - все пустынно впереди.
Но слышен каждый звук в пустыне,
Как будто в собственной груди.

Т этот, Господи, и этот,
Который так неслышно рос,
Стал тихим, как звезда, ответом
На гулкий, как простор, вопрос.


ЕЩЕ ШНИТКЕ

И вот ни стало в мире хора.
Согласья нет. Созвучья нет.
Все врозь. Безжизненность простора
И музыки последний след.

Не пение, а вопль разлуки.
Протяжный рвущий душу зов.
И - срыв. Разрозненные звуки,
Как пни исчезнувших лесов.

Был бой. Но кто в нем победитель?
Остался жив один из ста.
О, не считайте! Не глядите! -
Здесь не до зрелищ - нагота!

Здесь не глаза - одни глазницы
Но... Господи, откуда он, -
Тот звук, что ширится и длится,
Тот тонкий, тот хрустальный звон?

И вот - тьма мира раскололась,
Пронзенная одним лучом,
И чистый одинокий голос,
Как глаз звезды повис в ничем.

И в глубине глубин мигая,
Сквозь дали всех пространств и лет
Одной звезде звезда другая
Свой тихий посылает свет.

Вновь мироздание едино
Из хаоса воздвигнут храм:
Глубины предстаю глубинам,
Душа - душе, миры - мирам.



* * *

Вход в тот предел проламывает смерть,
Но там не смерть, а жизнь.
Не мрак могильный,
А вечный свет.
И там ты можешь сметь
Все, что захочешь. - Там душа всесильна.

И так тиха! Ей ясно, наконец,
Что жизнь ее укоренилась в бездне,
Что в ней самой находится Творец
Ветров и бурь, столетий и созвездий.

О, этот гром проломленной стены!
Последний отзвук смолк в груди у Бога...
Такая жизнь - привратник у ее чертога.


* * *

Не двигаться... застыть....
Дождь за меня идет...
Жизнь за меня идет, а я еще не знаю,
Что значит этот шаг, что значит этот ход
Через меня насквозь... Что значит жизнь иная?..

Дослушать, доглядеть, додумать, домолчать,
До-быть со дна души ее живую тайну -
Нельзя объять умом, не надо разрывать
На части и края то, что вовек бескрайно.

Бескраен тихий час успенья моего.
Мой неподвижный Дух у себя на тризне.
Он видит, наконец, что смерть есть торжество,
Немое торжество непреходящей жизни.

Он видит, наконец, Он слышит, наконец,
Что Бог у нас внутри, а вовсе не над нами,
Что жизнь и смерть сплелись на глубине сердец,
Где вечность говорит беззвучными громами.

И мертвые живут и действуют в живом.
Наш Бог есть то, за всех сказавшееся Слово.
В нем каждый говорит как колокол, как гром,
И никогда никто не заглушит другого.

И Дух как небеса распахнут над судьбой
И вписывает в жизнь стираемое имя...
И если мертвых я не заглушу собой,
То можно ликовать за них и вместе с ними.



* * *

"Огонь пылает в человеке"
О.М.

Свобода, Господи, свобода!
Бескрайность Духа моего.
Распахнутость немого свода,
И кроме бездны - ничего!

Волна в гудящем океане,
Гром соловьев в лесной глуши.
И ликованье, ликованье
Освободившейся души!

Весь долг - ни мало и ни много -
Всю ношу, всю любовь свою -
Лицо приблизившему Богу
Я безоглядно отдаю.

Простор распахнутого храма -
Серебряный огонь седин...
Бог дал Исака Аврааму:
Пойми, что сын твой - Божий сын,

Что он не твой... О Боже, Боже,
Какой ценою благодать
Дается!.. неужели сможешь
Дитя единственное взять?!

О, Бог, горящий в человеке!
Огонь, сжигающий меня!
Лишь только отданный на веки
Вернется вечным из огня.

Сумеет впрямь освободиться
Лишь долг отдавшая душа.
И вот - я больше не должница.
За мной сегодня - ни гроша.

Разорван счет, все цифры стерты -
О, этот огненный порыв!
Взять нечего лишь только с мертвых.
А вечный умер или жив?



I

А Бог в этом мире растет.
А Бог в этом мире течет.
А Бог ускользает от глаз,
Как безостановочный час.

Он нам оставляет свой след,
Как тайно мерцающий свет.
И в сердце печатает шаг,
Огнем протупая сквозь мрак.

Но - ни монументов, ни плит!
Наш Бог в этом мире сквозит.
Наш Бог в этом мире всегда
Проходит сквозь мир, как вода

Сквозь сети. - Насквозь и вперед!
Наш Бог в этом мире растет
Сквозь сердце. Завет Его прост;
Не смей останавливать рост!

Не ешь тот неведомый плод,
Что семя тебе принесет
В неведомом. Жив и поднесь
Запрет: остановка - не здесь!


II

Воскреснет! Но не здесь, не здесь!
А там, где соберется весь
Дух и мириады глаз
В едином лике вмиг и враз
Засветятся, как сонмы звезд
В едином небе. - Кончен рост.
Нет врмени и нет частей
И ты един с душой своей
Все цело, как немых небес
Всецелый круг. - Воскрес! Воскрес!


III

О, Свет, омытый в море слез!
Воскрес - так значит Он пророс
Во тьме сердечной, как зерно,
Что было внутрь погребено.

Его земля - душа моя.
И в этом тяжесть бытия
И счастье тяжести земной -
Мой Бог, смешавшийся со мной,

Владыка, повелевший мне
Взрастить свой образ в глубине,
Мне завещавший тяжкий труд,
Что вечной радостью зовут.


IV

И как же можно не трудиться,
Когда есть смерть? Когда она
Внутри? Как не растить зерна,
Что прямо в грудь мою ложится?
О, этот труд приятья внутрь
Всего, что есть, всего, что было...
Немое собиранье силы
В ночи и эта легкость утр,
Как бы не знающих о ночи...
Будь вечным и твори, что хочешь!



V

Будь вечным...
Но ведь это значит,
Что высыхает море плача,
Что смерть прошла, закрылась рана -
Осанна, Господи, Осанна!
Я постигаю твой закон:
И Ты и я, и я и он -
Одно. Ведь Ты сращен со всеми,
И непосильной жизни бремя,
Что смертный сам поднять не мог,
Легко несет всецелый Бог
Там, в вечности...
А здесь - работа
Смешение слезы и пота
Кровавого...
Мольба в ночи,
Чтобы прозрели палачи
И вдруг увидели, что плод
Запретный медленно растет
На том же Древе и опять
Бог не велит его срывать.


* * *

Здравствуй, душа моя, здравствуй, огромная
Ширь, усмиряющий страсти покой,
Свет, одолевший вес полчища темные,
Вал бесконечности - берег морской.

Здравствуй, блаженная даль серебристая,
Духа живого бессмертный родник,
Гладь неподвижная, зеркало чистое,
Отобразившее целостный лик!


* * *

Когда душа взывает к Богу,
В простор распахнуто окно.
Нет цели - есть одна дорога
Или - и путь, и цель - одно.

Само великое взыванье
И есть тот сокровенный рост, -
Охваченное расстоянье
С земли до самых дальних звезд.

И, точно неба купол цельный,
Как моря грянувший прибой,
Вопрос с ответом нераздельны
И Дух един с самим собой.


* * *

Есть выход внутрь. Но чтоб его найти,
Должны быть перекрыты все пути.
На всем - одна тяжелая печать,
И в пору задохнуться, закричать
Отчаяться - и, отказавшись вдруг
Ото всего, что рядом и вокруг,
Затихнуть, точно одинокий ствол,
Который все искомое нашел.

Ты должен, точно дерево, не мочь
Шагнуть от корня собственного прочь,
Не мочь отпасть от собственных ветвей
И быть могучим немощью своей.


* * *

Самосветящаяся суть,
Самосветящийся простор...
Как будто можно заглянуть
В разверзшиеся недра гор.

А этот бело-голубой,
А этот трепетный туман
Сошел, чтобы прикрыть собой
Сиянье обнаженных ран...


* * *

И я узнала, наконец,
Как создавал меня Творец.
Сперва взяла Его рука
Всего лишь только горсть песка
И к ней прибавила чуть-чуть
Простору, чтобы мочь вздохнуть,
И вскоре весь разлив небес
Вместился в грудь, и целый лес
И гул морской... И все же Он
Был недоволен и смущен...

И вот тогда в избытке сил
Всего себя мне в грудь вложил, -
Всю меру Божеской любви -
И мне сказал: Теперь - живи!


* * *

Пока нас было в мире двое,
Мой Бог и я, - душа с судьбою
Боролась. У небытия
Жизнь отвоевывала я.

Пока нас двое в мире было,
Душа моя теряла силы
И вечно длилась круговерть -
То смерть, то жизнь; то жизнь, то смерть.

Но в миг, когда в одно слились,
Душа и Бог - есть только жизнь.