Книги от Софьи

[Sopheeya1984]

* * *

Так вот зачем дано сиянье -
Нам осень ясная дана,
Чтоб ощутили мы, как встанет
В средине сердца - тишина.

И в этой тишине исчезнет
Тот душный пласт, тот верхний слой,
Где угнездились все болезни
И смерть с ее косою злой.

И мы поймем, войдя в глубины,
Где вспыхнут вдруг Твои черты,
Что все мы сделаны из глины,
А настоящий - только Ты.

И, наконец, душа обрящет,
Сумев в молчаньи прах стряхнуть,
Тебя, единый настоящий -
Свою незыблемую суть.


* * *

Сентябрьский свет - Господень след.
Сквозь тьму пространств, сквозь толщу лет
Застыл струной блеснувшей ствол -
Бог здесь мерцал, Бог здесь прошел.
И до сих пор дрожит струна,
Господней музыкой полна.
А, может, только лишь сейчас
Господень свет дошел до нас.
Впечатан внутрь Господень след.
Сквозь тьму ветвей - сентябрьский свет.


Диптих

I

Отшельник... Тот, кто отошел
От суеты, как старый ствол
Сосны, как купола ракит.
Он вместе с Богом жизнь творит.

А жизнь творится в тишине.
О, только не мешайте мне!
О, разделите тишину
Со мной, и я вам жизнь верну.

II

Когда б вы знали, чем полна
Для вас пустая тишина!
Жизнь бесконечная смогла
Расправить в ней свои крыла,

И тот, кто входит в тишину,
Найдет ту самую страну,
Где наши мертвые живут.
Но это бесконечный труд –

Труд замолканья. Он велик
Как небосвод, как Божий лик.
Забудь вопрос, забудь про то,
Что было 'до' и что 'потом',

'За что?', 'Откуда?' и 'Зачем?'
Будь как ночное небо нем.
Свет зачинается в ночи.
Не любопытствуй, а молчи...


* * *

Лес сентябрьский, лес осенний,
Плоть, теряющая вес...
Тайный праздник вознесенья -
Божий зов, призыв небес.
Пурпур клена, блеск березы
В выси бледно-голубой...
Не от боли эти слезы -
Радость сретенья с Тобой.
Впрочем, различать не надо -
Все здесь - сквозь и за края.
Слились вместе боль и радость,
Если слились Ты и я...


* * *

Бог открыл ли объятья?
Снизошел к нам с небес?
Что ты хочешь сказать мне,
Мой зардевшийся лес?
Нет, не смерть, не прощанье -
Выход в суть бытия.
Ты сулишь мне свиданье
С чем-то большим, чем я.


* * *

Я к вам в лесную глушь нырну.
Душа моя, очнись!
Вы создаете тишину,
Вы создаете жизнь.
Ствол каждый - Древо бытия,
Лес целый - Божий храм.
Вы - созидатели, а я -
Благодаренье вам.

Я ни о чем вас не прошу.
Слова свелись к нулю.
Молюсь бесцельно, как дышу,
Бесцельно, как люблю.

Здесь тьма творящая с лучом
В молчаньи обнялись.
Моя молитва ни о чем...
Молитва - это жизнь.


* * *

Давно уж след шагов затих
И дверь затворена...
Но этот свет из глаз твоих!..
Но эта тишина!..
Кто прочертил твои черты
На глади бытия?..
Но эта осень - это ты,
Тишайшая моя.
Все скрылось, все пошло ко дну.
Но эта осень вновь,
Как смерть, взрезает глубину,
А там - одна любовь...

[Sopheeya1984]

* * *
I
И каждый день и каждый час
В иное царство вход.
Бог выше нас, Бог глубже нас,
Но Он нас всех - зовет

К себе - в ту тайную страну,
Где высь и глубь слились.
Благодарю за глубину!
Благодарю за жизнь!

Не снисходи к моей мольбе -
Жизнь сердца моего
Есть устремление к Тебе
И больше ничего.

II
Не снисходи к мольбе моей,
Но Боже мой, внемли! -
Хотя б одну слезу пролей
Над мукою земли.

И - точно слез поток, с небес
Летит листов струя.
Все реже лес, все тише лес.
Все глубже жизнь моя.

Свечою загорелся ствол
И озарилась мгла.
О, Боже мой, Ты снизошел,
Чтоб я к Тебе взошла.



* * *

Жизнь моя, наполненная соснами -
Ель, береза, липа и сосна-
Осени листвою светоносною
Жизнь моя до краюшка полна.

Жизнь моя, наполненная музыкой,
Тишиной и шорохом ветвей,
Тесными, невидимыми узами,
Связанная с Вечностью своей.

Слово, напоенное безмолвием,
Как листок в безмолвии кружись...
Жизнь моя любовью переполнена,
Богом переполненная жизнь.


* * *

В ветвях пробел, и вновь - пробел.
То тишина, то ветра шквал.
И лес редел, редел, редел.
А Бог вступал, вступал, вступал.

Последних листьев рдяный цвет,
Сухих поленьев пряный дым.
Пред Богом одеяний нет.
Пред Богом Дух встает нагим.

Листы последние, шурша,
Слетают. Я смотрю им вслед.
И обнажается душа,
Как лес... Так вот откуда свет...


* * *

Старый лес. Гущина. Бездорожье.
В бесконечность глухие провалы.
И как белое воинство Божье,
Боль мою тишина обступала.

Подошла, замерла и вступила
Внутрь души, как в сосновую гущу.
Тишина - бесконечная сила.
Тишиною силен Всемогущий.


* * *

Деревья меня приглашали
В их жизнь, в их глубокую жизнь.
Туда, где все так, как в начале,
Туда, где мы все начались.

Деревья меня пригласили
В их лад, в их таинственный лад -
Туда, где без всяких усилий
Как дышат, вот так и творят.

От этого тихого лада
Душа распрямилась моя,
И ей доказательств не надо
Божественного бытия.

Ты есть. Ты творец мой. Ты вправе.
Приемлю все то, что дано.
И если меня Ты оставишь,
Я буду с Тобой все равно.

В часы самых страшных мучений -
Кто шлет эту адскую рать? -
Встаю пред Тобой на колени,
Тебя не пытаясь понять.

Ведь мысль Твоя бродит, сминая
Мечты и все планы рубя.
Твоих промышлений не знаю,
Но знаю всем сердцем - Тебя.

Когда я кричу от удушья,
Шепчу в исступленьи 'Доколь?!'
Прости мне мое малодушъе.
Любовь моя больше, чем болъ.

[Sopheeya1984]

Об осени


***

Лес редеет. Золото в зеленом.
И, листы былого вороша,
как береза с пожелтевшим кленом,
медленно живет моя душа.

Тихое качанье листопада
и дождя прерывистая нить…
Может, вам еще чего-то надо.
а с меня довольно только быть…

Этот тихий шелест сердобольный,
долгий шорох падающих слез…
И с меня на целый день довольно
мерного качания берез.

Плачущая, ласковая осень,
точно мать замолкшая моя…
И куда она меня уносит,
Из листов желтеющих ладья?

Может, в край, где найдены потери
и где все умершие живут?
Только б мне никто часов не мерил,
не считал и не жалел минут…

Я дорог своих не выбираю,
как себе не выберешь лица.
Нет у неба ни конца, ни края.
У души — ни края, ни конца.


***

А за окошком — осень. За окном, —
За мыслями, за болью, за делами —
Стоит береза в платье золотом,
И бьет в глаза рябиновое пламя.

Да, сразу за тревогой, за тоской, —
Здесь у предела этой жизни куцей
Стоит огромный неземной покой.
И стоит на мгновенье оглянуться,

И ты увидишь, — сколько нам дано!
А требуется с сердца так немножко...
Молитва наша — тоже ведь окно. —
Вот подойти и поглядеть в окошко...


***

Так неподвижны стрелы сосен,
Так тихо падают листы,
И так задумается осень,
Что не заметит пустоты.

Ей что-то брезжит в новом свете...
В такую глубь глядит она,
Что даже смерти не заметит,
Сама в себя погружена.

Когда же дни свой круг прочертят,
Оно появится сквозь сны, —
Вот то, что дальше, глубже смерти —
В одеждах вечной белизны...


***

Осень — это призыв. Птицу тянет на юг,
А душа собирается к Богу.
Постепенно земной размыкается круг
И такая сияет дорога!

О, мощеный торжественным золотом путь,
Золотые дрожащие свечи…
От прощанья ль моя разрывается грудь
Или, может, в предчувствии встречи?

Может, все, что потеряно, ждет впереди?..
Нам неведом таинственный жребий…
Знаю лишь: разгорается сердце в груди,
Когда свет догорает на небе.


***

Как я люблю безмолвье сентября!
Душа немеет у себя на тризне.
Холодная, осенняя заря
Нам говорит об остановке жизни.

Ты больше не участвуешь в борьбе
И не нужны ни громкость и ни сила.
Жизнь тихо собирается в себе
И как кристалл светящийся застыла.

О, этот свет! Что значит ветра свист
И дождь холодный, хлещущий нам в лица?
Лишь только тот слетает, точно лист,
Кто сам в себе не смог остановиться.

[Sopheeya1984]

* * *
Наука молчанья. Наука Христова:
Быть - значит уметь без единого слова,
Как лес, как морская недвижная гладь,
Самим бытием все, что нужно, сказать.


* * *

А шум лесной - благая весть,
Распространенная по шири,
О том, что Дерево и есть
Присутствие Господне в мире.

Древесный ствол... Он слишком прост,
Но в нем вершится неизменно
Не видный глазу тайный рост.
Стволы дерев - ростки Вселенной.

А, может быть, Создатель сам
Среди деревьев встал случайно
И этот ствол, как перст к губам,
Он приложил у входа тайну.


* * *

Лес тихий, пустой и строгий.
Нет солнечного сиянья.
Деревья молчат о Боге
И просят от нас молчанья.

А Бог... Он и вправду рядом,
Как ель и костровый дым...
О Нем говорить не надо,
Но лишь - напрямую - с Ним.


* * *

Зерно горчичное смиренья
И веры малое зерно...
В лесу редеющем осеннем
Все золотом просквожено.

Господь простор себе расчистил -
Горенье Божьего следа...
И вспыхивают, словно листья,
Стихи, слетая в никуда...


* * *

И снова мы в лесу осеннем.
Нам все еще не вышел срок.
И длится вновь стволов струенье
И листьев золотой поток.

А небо смотрится нам в лица,
Мы с ним остались глаз на глаз.
И тихо Дух Святой струится,
Собою омывая нас.

Костер потрескивает глухо.
Сверкает ржавых листьев медь.
Напиться бы Святого Духа,
Наполниться и умереть...

* * *

Докуда боль дойдет немая?
И вой внутри? - на брата брат...
Я ничего не понимаю,
Но только знаю: Бог мой - свят.

Да, волчий вой и брат на брата,
За шквалом - шквал, за вихрем - вихрь...
Но только знаю: Божья святость
Не исчерпала сил своих.

За что? Зачем? Что это значит? -
Не мне понять, но знаю я:
Сегодня Бог мой тихо плачет,
Над лесом золото струя.

[Sopheeya1984]

* * *

Ах, осень, осень, сколько раз,
Как полногласно ты воспета!
Но если снова видит глаз
Сияющую бедность эту,

Торжественную нищету,
Открытость, обнаженность Духа...
Плоть отцвела. - Душа в цвету.
Нет звуков, но дошла до слуха

Творящей мысли тишина,
Заполнила простор осенний.
Жизнь, наконец, полным-полна,
И смерть есть жизни продолженье.


* * *

Желтеет липа. - Не желтеет,
А изнутри озарена.
И воцаряется в аллее
Святящаяся тишина.

Беззвучна световая месса,
Архангельский беззвучен рог.
Кто этот нимб над редким лесом,
Над умиранием зажег?


* * *

Горение последних листьев,
Их плавный медленный полет...
Под звук дождя яснеют мысли,
Под звук дождя душа растет.

Душа - Господнее растенье...
Садовник, пестующий нас,
Дай дорасти мне до горенья
В свой смертный, в свой верховный час...


* * *

Зачем на этом небе сером
Кленовый вспыхнувший костер?
Чтоб бросить в сердце искру веры
Всей тяжести наперекор.

Сверкание искристой дрожи,
Вошедший в грудь ожог Творца!
Пылает молча сердце Божье,
Чтоб разгорелись в нас сердца.


* * *

Мне одно сегодня только надо,
У меня одно желанье есть:
От горящей дрожи листопада
Глаз завороженных не отвесть.

Видеть, как последний лист покинул
Ветку липы, обнажив до дна
Сердце, в чьих темнеющих глубинах
Схоронились света семена.


* * *

VI
...СМЕРТЬ ПРОХОДИТ, А НЕ ЖИЗНЬ

Прервать всегдашнее кочевье,
Нив сторону и ни вперед.
Остановиться, как деревья,
И обнаружить в вечность вход,

Вот в те молчащие пустоты...
И вдруг узнать, вплывая ввысь,
Что есть незыблемое что-то,
Что смерть проходит, а не жизнь.


* * *

В лесу декабрьском - закат.
Лес светом переполнен.
Деревья Богу предстоят,
Вот отчего - безмолвье.

Вот отчего такая тишь,
Такая ясность взгляда,
Что если ты заговоришь...
Не говори... не надо...

Не говори, лишь - взгляд во взгляд,
Растущее молчанье...
Деревья Богу предстоят
И учат предстоянью.


* * *

I
Нет никого. Есть лес и я.
Душа расправилась моя
И так же, как вот этот лес,
Достала сейчас небес.

И в ней звенят колокола -
Она все души собрала
Во внутрь себя, - в такой простор,
Где уместились цепи гор,

Моря и этот самый лес,
Сейчас доставший до небес -
Вся бесконечность бытия,
Ведь я сейчас - не только я.

II
Загадки жизни так просты:
Ведь ты совсем не только ты.
И Бог совсем не только Бог,
А каждый трепетный комок
Горячей плоти, боли вскрик,
Что в гулкой тишине возник.

Нет, он совсем не только Он.
Начавшийся в глубинах звон
Дорос до самых дальних звезд
И смысл всей жизни очень прост:
Он в том, что нет ни трех, ни двух
Отдельно. - Всех связует Дух. -
Никто, ничто - ни черт, ни вех,
Но все во всем, Один во всех.

[Sopheeya1984]

Портреты поэтов
Эмиль СОКОЛЬСКИЙ Литературный критик.

НЕУХОДЯЩИЙ СВЕТ ЗИНАИДЫ МИРКИНОЙ

Эти стихи воздействуют на меня мгновенно. В чем выражается воздействие?
С первых же строк на душу нисходит тишина; а последние уже читаются в совершенном внутреннем покое; другое, третье стихотворение — и радость освобождения от всяческого сора, который, хочешь не хочешь, заносит в нас житейская суета, бьет через край, — радость спокойная, полнокровная, просветленная. Такое состояние точно передала сама Зинаида Миркина:

И наконец-то все замолкло.
Как будто то, что вкривь да вкось
Блуждало где-то долго-долго,
Внезапно в сердце собралось.
И стало сердце вновь единым,
Как над деревьями закат.
И все нашлось в его глубинах,
Как будто не было утрат.

Ее поэзия — поэзия обретений, но — «как будто не было утрат». Большое несчастье постигло поэта уже в ранней молодости. Перед защитой диплома на филологическом факультете МГУ Миркину разбил паралич; пять лет она провела в неподвижности. Крепкий дух и сила воли победили болезнь. Обрела Миркина — гармоничный и светлый мир. Мир, который вошел в стихи, который — стал стихами. «Без боли не дойти до Бога, / Без боли — запертая грудь», написала она спустя много лет.
Воспринимать жизнь как чудо может только человек ясного духовного зрения и душевной чистоты, не замкнувшийся на себе, на своих желаниях и страстях, напротив: открытый миру, чувствующий себя родственным каждой травинке, каждой душе, каждой звезде, частью мира, частью Вселенной. Человек, принимающий жизнь как целое — «объяв весь мир без разделения», — и прекрасное, и безобразное. Готовый противостоять уродливому, разрушительному, опираясь на свои духовные силы, которые, не устает подчеркивать поэт, неисчерпаемы: нужно только «доглядеть страшную, граничащую с кошмарами очевидность до стройности и великой гармонии невидимого очам внутреннего мира» (из эссе о Рильке «Невидимый собор»; кстати, переводы Миркиной из австрийского классика относят к высшим достижениям отечественной переводческой школы). Дух — всесилен, при постоянной уязвимости физической; дух — вечен, земное, физическое — смертно. Потому и главное, что необходимо уметь — «нащупать дно средь бездны плача, / В кромешной тьме увидеть свет»; идти к свету — и ничего не бояться, смотреть только на свет:

О, только лишь не оглянись
На боль, на гибнущую жизнь,
На то, что, воздух нам дробя,
Нас тянет вниз. Не на себя
Гляди, а лишь туда, где Бог
Творящий пламень свой зажег.
В пылающую эту высь
Иди сквозь ад. Не оглянись!

«Видеть», «идти на свет» — основная мысль поэзии Зинаиды Миркиной. А видеть мир можно только если не заслоняешь его собой, понять мир можно только если не окунаешься в его круговерть, — но смотришь со стороны, не стараясь навязывать свои условия, тем более переделывать. Если воспринимаешь мир в его всецелости, если не мечтаешь отделить от целого удобный кусочек, желая только одного — исполнения собственных желаний. Если стремишься ощутить красоту в себе, воссоединиться с миром, чтобы вместе с поэтом сказать: «Я каждый день рождаюсь вновь»: ведь любовь не стареет, «для Духа нету «от» и «до», а смерть — «Она придет тогда лишь, / Когда уже не станет сил / Рождаться».
Все стихотворения Зинаиды Миркиной — разговор с Богом, ее присутствие в Боге, растворение в любви к Творцу:

Все бедствия исчезнут в одночасье,
И отойдет, потонет вся тревога.
Все, все неважно — было бы согласье
Души и Бога.
Согласье мироздания с миродержцем,
Согласье бега с осью неизменной,
Согласье каждой мысли с ритмом сердца,
Согласье сердца с ритмами Вселенной.

«Какого я племени? Веры которой?» — спрашивает себя Миркина; этот вопрос сам собой возникает и у меня. Бог, природа, тишина — вот чем полны ее стихи, и эта тема варьируется бесконечно. Православная ли она? Католичка? Буддистка? Да и важны ли «племя» и «вера»? Может быть, она «единомышленник» Николая Клюева, который настаивал на сближении религий («Об Индии в русской светелке, / Где все разноверья и толки, / Поет, как струна, карандаш», и прочее в таком духе)? «Я родом из этих бескрайних просторов, / Из этих бездонных небес», отвечает сама себе Миркина.
Да, стихам Миркиной не нужны ни вероучения, ни храм, ни даже молитва. Важнее всего для нее — цитирую поэта — «благоговейное отношение к жизни, внимание к тишине, в которой жизнь творится, истинное внимание к живому, к сердцу человека и самой земли». Это и есть ее религия; и, по Миркиной, если мы находимся в храме, единение с Богом заставляет нас забыть о стенах, нас обступающих:

Когда не замечаем сами
Себя в огромном гулком храме,
Как зачарованные дети, —
Нам Бог становится заметен.

«Где же мы? — подводит поэт итог своим стихотворным «наблюдениям», «уведя» нас из церкви. — Мы в Боге».
И все-таки какая же вера — без молитвы? Почитаемый Миркиной арабо-американский писатель, поэт, философ и художник ХХ века Джебран Халиль Джебран о молитве высказался замечательно: «Когда вы молитесь, то возноситесь ввысь, чтобы встретиться в воздухе с теми, кто молится в этот час, и с кем, кроме как в молитве, вы, может быть, никогда не встретитесь. Так что пусть ваше посещение этого невидимого храма приносит вам лишь экстаз и ощущение сладостного общения». Джебран говорит о «невидимом храме», и этот «невидимый храм», пожалуй, Зинаиде Миркиной очень понятен, органичен для ее внутреннего мира. Душа и сердце, природа и тишина — вот невидимый, нерукотворный храм. Здесь с Миркиной перекликается тот же Клюев, которого родимые ели «клятвой великой связали — / Любить Тишину-Богомать», перекликается и поэт Николай Панченко, понимающий, сколь нелегкая задача «В молчании творить молитву, / В молитве — образ тишины», когда «молитва, как молчанье, / И молчанье, как моленье»…

Молитва — это тишина.
Молитва — это ясность взгляда.
Молитва — это ни одна
Мысль больше не нарушит лада, —

пишет Миркина, и слова Джебрана — «Что есть молитва, как не расширение вас самих в живущий эфир!» — словно бы дополняет: «Молитва — это тайный лад / С собою и со всей вселенной». Т а й н ы й лад, то есть — «тихий», сокровенный, — и простой, естественный, как дыхание. Миркина однажды рассказывала: не раз приводилось ей видеть в Третьяковке церковных людей; стоя перед иконой, они читали Евангелие или Псалтирь, на икону не глядя; перекрестившись, поклонившись, уходили. Вместо того, чтобы, подобно другим верующим, в церквях, обращаться к иконе как к Богу и учить других, как правильно стоять, молиться и какие молитвы читать… Миркина выбрала для себя «тайный лад», погружение духа в безмолвие, когда «весь мир в твоей груди» и твой «внутренний простор / Распахнут, как моря».
Вспомнилось, обратился я к настоятелю церкви в Заостровье, что под Архангельском: батюшка, есть такой поэт — Зинаида Миркина; по ее религиозным стихам не поймешь, какой она веры; важно ли вам это знание? И отец Иоанн, человек литературно грамотный, ответил: главное другое — сколько в них поэзии!
Сколько поэзии в стихах Зинаиды Миркиной? Вопрос важный и… деликатный. «Не то чтобы стихи — скорее молитвы», — приходилось мне слышать. — «Монотонна…», «одно и то же…», «напрямую выражает мысль…», «в большом количестве читать трудно…»
Странно… А ведь меня ни разу не посетило сомнение в том, что стихи Миркиной — поэзия. У нее нет системы сложных образов, как у Ольги Седаковой, она не пользуется сверхдлинной строфой, как Олеся Николаева, избегает цветаевской порывистости, что заметно у Марии Аввакумовой, не увлекается верлибром, где строки могут быть сколь угодно растянуты, что в последнее время характерно для Константина Кравцова; язык прост, мысль и вправду предельно ясна. Стихи — будто и ни для кого. Они — для птиц, для травы, для деревьев, для моря, для неба… И рождаются так же, как пение птиц, шелест деревьев, шорох волн. Однако важнее то, что у стиха Миркиной, строго организованного ритмически, безукоризненная чистота тона; стих вполне соответствует тому глубинному чувству, которым поэт живет, которое для поэта — воздух, единственный способ, единственное условие существования. Тихо и протяжно поют гласные, приглушенно, еле слышно звучат мелодии Миркиной. Нет, даже не ее мелодии, — звучит сама природа: словно бы едва заметный вздох ветра сменяется покоем таким всепоглощающим, что сердце замирает в удивленном восторге. Стихотворение заканчивается, едва начавшись, — а тишина остается, хочется ее длить и длить: вот-вот нарушит, надолго прервет, поглотит мелочное житейское, окружающее со всех сторон… В тишине стихов Миркиной, тишине, которая не наступает, но — растет, набирает высоту, нарастает, — в продлении молчания (когда понимаешь, что ничего важнее, святее безмолвия быть не может), — сила их воздействия. Стихам Миркиной противопоказаны многословие (обычный объем стихотворений — восемь-шестнадцать строк), интеллектуальная нагруженность, филологическая усложненность, даже иносказания и метафоры (что, казалось бы, не может не отражаться на творчестве губительно). «На вершинах поэзии не бывает метафор», сказал Александр Межиров, а я бы его перефразировал: «На высотах Духа иносказания и метафоры не нужны». Миркина избегает «художественности», «литературности», оставляя нас наедине с языком, со звуками, с лесным покоем, с земным и небесным простором, оберегая от социальной суеты, от тяжелой усталости большого города, от механической спешки, от напряженного шума. Ее поэзия уводит нас от поэзии иной, которая ныне в чести, — вот уж, действительно, весьма однообразной при всем своем «многообразии»: ироничной, центонной, изобретательной, питающейся конкурсами, эстрадными соревнованиями, премиями. Миркина всегда остается сама собой и творит свои негромкие мотивы простейшими средствами, перемежая перекрестную рифму с парной, — а ведь только благодаря таким средствам и можно ощутить собственную безграничность, найти вход из внешнего внутрь себя самого и там, в глубине, — опору, которая и есть внутреннее духовное могущество. Пожалуй, стихи Миркиной все-таки можно уподобить молитвам — в том смысле, что чтение молитв — не работа воображения, а пребывание, соединение человека с Творцом. Воображение, культура — вторичны. Зинаида Миркина, таким образом, обращена к первоисточнику.
В верлибре такой тишины сумел достигнуть, по-моему, только Геннадий Айги. Но тишина Миркиной иная — она до дна очищает душу и переполняет благодатью. Можно еще вспомнить Ларису Миллер: ее стихи интонационно напоминают Миркину. Однако в «тишине» Миллер скрыт какой-то гул, какое-то подспудное напряжение, какое-то тревожное предчувствие; стихи ее все же держатся на грани земного и небесного, и находиться на этой грани подчас мучительно, поскольку «земное» остро напоминает о том, что мы — на этом свете гости… Впрочем, «небесное» у Миркиной опирается на «земное», она стремится к такому «росту тишины» в себе, «Чтоб тишина была живой, / Как лес с шуршащею листвой»; слушая «плеск и журчание» хвои, она стремится

Заразиться от леса покоем,
Высотою от древней сосны,
Беспредельною ширью морскою
От кипящей, гремучей волны…
Устремленностью в небо — от птицы,
Свежим духом — от вешней струи.
Боже, что ж не могли заразиться
Всем Тобою созданья Твои?

Конечно, «Тишина — не отсутствие шума, / Тишина — состоянье души», и стихи Миркиной углубляют эту мысль Инны Лиснянской: тишину необходимо слышать, и только слыша тишину, можно общаться с ней и творить ее — поэтическим словом. «Очистить мир до тишины» — такую задачу видел перед собой Айги. «Омовение тишиной» — назвала наполнение своей души бездонным покоем Зинаида Миркина. Айги создавал молчание, Миркина — превращала в стихи, преображала, утверждала как высшую, нерушимую радость, — радость, которой полнится душа даже в самое грустное время года:

Такая немощь! Где-то за порогом
Чуть плещет ветер. Ветки шелестят…
Смиренье — это единенье с Богом,
Смиренье — это бесконечный лад.
Осенний дождик, скуповатый, редкий, —
Но как под ним деревья хороши!
Сплетенье желтой, бурой, красной ветки…
Согласие пространства и души...
Ну вот и все. И ничего не требуй.
Не нарушай святую тишину.
Земля прильнула к стынущему небу,
Душа моя — к осеннему окну.

Перед такой радостью отступает даже смерть. «Жизнь после смерти — это жизнь, / Но только не в себе, а в Боге», — преодолевая скорбь, светло говорит Миркина об ушедших, тех, кому нужно «гораздо больше тишины.., гораздо более — простора, гораздо более небес».
Музыка для Зинаиды Миркиной — «путь души, идущий прямо через бездну», «раскрытие божеских объятий»; стихи — оправдание жизни, «господень вестник на земле», «тоска по раю, по собственной душе», «пропуск в вечность».

Стих — просто удостоверенье,
Что остановлено мгновенье,
И что божественный поток
Минуя сердце не протек,
А напитал его до края.

В этих строках — убежденность в том, что не «художественное творчество» должно быть главным для поэта. «Когда поэму любят больше, чем душу, искусство превращается в то самое чистилище, из которого никто не хочет в рай. Не хочет к чистому свету, не хочет к точке соединения красоты и добра… Не искусство грешно. Грешно опьянение в искусстве, кружение души вместо продвижения — внутрь и ввысь!» (из исследования о Цветаевой «Огонь и пепел»).
А что касается «похожести», «монотонности», то Зинаиду Миркину нельзя читать как «отдельные стихотворения», в нее нужно погружаться, вместе с ней совершать «омовение тишиной», духовно, душевно и сердечно просветляясь:

Пишу я мало или много
Стихов — заботиться не мне.
Мне б — только вглубь нырнуть, до Бога,
А там — что жемчуга на дне.

Свою «нехитрую песнь» поэт называет «непрерывностью бытия». Тишина Зинаиды Миркиной «расплетает» дурные мысли, «распутывает все узлы», стоит лишь вслушаться в ее стихи. Безмолвие получает имя, оно — условие того, чтобы мысли пребывали в согласии с ритмом сердца, а сердце — с ритмами Вселенной. Только так длится и длится жизнь как чудо:

Тот самый час, когда последний свет
Почти отсутствуя, еще разлит повсюду,
Как вещий шепот. Тьма и есть и нет,
И сердце молит о продленьи чуда.

И чудо в самом деле продлено.
Белеет полночь северного лета.
Моей души открытое окно
Наполнено неуходящим светом.

Зинаида Миркина не престает дарить нам чудо. Настраивать струны нашей расстроенной души. «Верность любви, которая есть наша суть», «верность внутреннему смыслу вопреки внешней бессмыслице» — это и есть ее стихи.

Апрель 2011
http://magazines.russ.ru/zin/2011/4/sdo22.html

[Sopheeya1984]

* * *

Дни - как в воду каменья.
Всплеск и - сомкнута гладь.
Мы живем во мгновеньи.
Как нам Вечность понять?

Как взглянуть внутрь провала,
Где - не век и не час?
Но ведь я побывала
Там, где нету всех нас,

Где беззвучною песней
Мир встает из огня.
Я узнала, что есть я,
Хоть и нету меня.

Небо не раскололось -
Просто, взмыв в вышину,
Мой ликующий голос
Превращался в сосну.

Все, что кажется мною,
Все, что сходит на нет, -
В это море лесное,
В этот брызжущий свет

Превращалось - плеск вала,
Океан бытия.
Я сей мир выпевала
Мир наш - песня моя.

Ну и что ж, что не слышно
Засветившихся нот?
Черной ночью Всевышний
Эти звезды поет.

Ну и что ж, что от зренья
Скрыт сияющий лик?
В нас Его отраженье
Появилось на миг.

Слышен звон колокольный
Льется в мир благодать.
И мгновенья - довольно,
Чтобы Вечность узнать.



ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННОГО
Избранные стихи прошлых лет



* * *

Не книги и слова, а шепоты и всхлипы -
Не Бог и человек, а хвоя и листва.
И надо мне понять склонившуюся липу,
Не знающую слов, а уж потом - слова.

Чего ж тут понимать? Лишь, голову закинув,
В безмолвии следить, как растрепалась прядь
Листвы, как шелестят и клонятся вершины
Без мысли и без слов... Но я должна понять
Значение ствола, значение и место
Того, что так дрожит и названо листом.
Всех этих - никаких, всех этих бессловесных
Значение и связь, а имена - потом.

А имена потом. Именовать не надо.
Не надо отрывать, ведь веточка - жива.
Есть Древо Знания посередине Сада,
И зреют, как плоды, грядущие слова.

Лишь только эта связь с немой первоосновой.
Лишь - корни в немоте. И вот упасть готов
Плод мудрости немой - Неведомое слово -
В награду за отказ от всех знакомых слов.


* * *

Утро затаенное, сырое.
Нет дождя, но солнца тоже нет.
Лишь деревья шелестят листвою,
И густеет, набухает цвет

Зелени. Сквозь темные одежды
Лип и кленов дали не видны.
Зелень - цвет покоя и надежды,
Тихий цвет глядящей глубины.

Долу обратившееся око.
Что же там, на этом темном дне?
Хорошо ли, плохо? - Мне глубоко.
Я сейчас укрыта в глубине
Собственной. И молча жду ответа.
Долго жду, застыв и онемев:
Как же сердцу научиться свету,
Вечному, живущему во тьме?..


* * *

Дождь заладил, словно в осень,-
Косит листья, ветки косит,
Целый день стучит по саду.
И сперва - одна досада,
А потом - успокоенье,
Ибо больше нет мгновенья.

Протекает перед всеми
На виду у сердца время,
Незамеченное прежде
В гонке, в сутолке, в надежде.
Шелестит потоком встречным
Незамеченная вечность,

Точно волны океана,
Постоянно, постоянно,
Вновь и вновь напоминая,
Что такое жизнь иная.
Без мелькающей минуты -
Сколько неба, столько суток.

Сколько сердца, столько неба,
Сколько света, столько хлеба.


* * *

И вовсе им ничто не чуждо
Земное, вовсе нет стены.
Но мертвым нужно, мертвым нужно
Гораздо больше тишины

Той, что накапливают горы
И лес, тысячествольный лес...
Гораздо более - простора,
Гораздо более - небес,

Чем в глубину свою собрала
Душа на смерть свою в запас.
Все, что даем мы, им так мало!
Им нужно больше, больше - нас!

О, так неизмеримо много
Живого духа нужно им!
Наверно столько, сколько Богу,
Чтоб сделать мертвого живым.

[Sopheeya1984]

* * *

И тот цветок, который облетел,
Который сник посередине лета,
Еще так свеж, так светоносно бел,
Еще лишь только расцветает где-то...

И аромат... о, этот аромат,
Что вдруг наплыл и растворился сразу,
Еще его внутри себя хранят
Те лепестки, укрытые от глаза...

И, может, огнекрылый серафим
Невидимый на нашем небосводе,
Как луч, который здесь уже незрим,
В иной стране вот в этот миг восходит.

Так значит ты... Ну да, вот так и ты...
Да разве ты могла совсем исчезнуть?
Тогда б сорвалось солнце с высоты,
И под ногами бы раскрылась бездна.

Но ведь пока еще растет сосна,
И заглянуть в мой дом береза хочет;
И молча взгляд уходит из окна
Куда-то вглубь, в пространство белой ночи...


* * *

Как пишет Бог свои картины?
Нам не понять... Бог знает как...
Парк пожелтел наполовину,
Багряный куст вонзен во мрак
Угрюмой зелени, а где-то
Как бы незримая рука
Над тайным углубленьем света
Работает. Она слегка
Касается ветвей, и ясень,
Сберегший все полутона,
Стал так пронзительно прекрасен,
Что обнажилась глубина...

В какой-то легкий миг счастливый
Присядь нечаянно в тени,
И сердце в эти переливы,
Как кисть в палитру, окуни...


* * *

За полоской полоса, -
Многослойные леса.
За туманящейся мглой -
Новый контур, новый слой,

Как колььцо внутри кольца,
Точно вправду нет конца,
Нет обрыва, точки нет,
А за светом - новый свет.
И чем больше глубина,
Тем яснее, что без дна
Дух, и в глухоте могил
Зачинался трепет крыл.


* * *

Мой старый, мой любимый друг,
Моей мансарды полукруг, -

Сосны с березой переплет
И шепот листьев: все пройдет.

Стерпи, примолкни, подожди,
Все будет где-то позади.

Любая боль имеет край.
И только это 'баю-бай',

Напевы ветра и ветвей
Останутся в душе моей.

Тебе останется одно
К ветвям ведущее окно,

Сосны с березой переплет
И шепот листьев: все пройдет...


* * *

Нам приготовлено спасенье
Под этой шелестящей сенью,
В пронзенной светом гущине,
В сем возвышеньи, погруженъи,
В сем беспрестанном расплетеньи
Всех слов, сцепившихся во мне, -
Всего, что я за жизнь узнала.

Здесь начинается сначала
Все то, что кончилось в груди -
И жизнь и молодость и сила.
Так ничего не уходило?
Так все, что хоть когда-то было,
И в самом деле впереди?
И надо лишь - из тесных комнат
Вот в эту тихую огромность,
Под этот все хранящий свод!..
О, блудные, больные дети,
Нас с корнем вырывает ветер
Из нас самих. Но всех нас ждет
Так неустанно, так бессрочно,
Так терпеливо этот отчий
Блаженный кров...


* * *

О вы, весенние мои
Неугомонные ручьи!
Листвы новорожденной шелк
И тайный голос тех, кто смолк,
Кто не имеет больше слов, -
Всех тех, чей не доходит зов,
Чей миру незаметен взгляд,
Хотя они глядят, глядят...

Лишь вы, лишенные всего,
Так ждете взгляда моего,
Как будто бы для бытия
Вам всем нужна одна лишь я.

О, несмолкающая весть
Тех неимущих; тех, кто есть
И только.
Без лица, без глаз,
Без тел, живущие меж нас,
И воздвигающие нам
Нерукотворный этот храм.

О, Господи, как он высок!
Храм без камней и без досок
Тот, что поставлен на крови
И сложен из одной любви!

Любовь! Любовь! Так вот что вас
Переполняет каждый час,
Горит и жжется в глубине
И пробивается ко мне
Пахучей зеленью травы! -
Ведь это вы, ведь это вы,
Лишенные в стране иной
Всего, всего, кроме одной
Любви!
И - мой мгновенный свет -
Моя любовь любви в ответ,
Моя попытка эту гладь
Небес собою поддержать...

Ведь мир наш - это вновь и вновь
Приток любви! Одна любовь!..


* * *

ТЫ О ЧЕМ ЗВЕНИШЬ СИНИЦА?

Ты о чем звенишь, синица,
В лад со светом, в лад с лучом?
Ствол сверкает, снег искрится, -
Так о чем же ты, о чем?

Световая, круговая
Радость, бьющая ключом!..
Ты о чем, душа живая,
Бессловесная, о чем?

Растворенная темница,
Переплеск воздушных струй, -
Смех ребенка, выкрик птицы
И внезапный поцелуй!

Тот блаженный, тот, который,
Словно первый птичий звон, -
Целым небом, всем простором,
Целым сердцем напоен.

[Sopheeya1984]

* * *

Как пишет Бог свои картины?
Нам не понять... Бог знает как...
Парк пожелтел наполовину,
Багряный куст вонзен во мрак
Угрюмой зелени, а где-то
Как бы незримая рука
Над тайным углубленьем света
Работает. Она слегка
Касается ветвей, и ясень,
Сберегший все полутона,
Стал так пронзительно прекрасен,
Что обнажилась глубина...

В какой-то легкий миг счастливый
Присядь нечаянно в тени,
И сердце в эти переливы,
Как кисть в палитру, окуни...


* * *

За полоской полоса, -
Многослойные леса.
За туманящейся мглой -
Новый контур, новый слой,

Как колььцо внутри кольца,
Точно вправду нет конца,
Нет обрыва, точки нет,
А за светом - новый свет.
И чем больше глубина,
Тем яснее, что без дна
Дух, и в глухоте могил
Зачинался трепет крыл.


* * *

Размотан времени клубок.
Не знаю, что такое срок.
Не знаю, что такое час.
Пространства столько, сколько глаз
Вместить способен, и моя
Душа есть мера бытия.
4.03.2984.


Сначала - зов издалека.
Сначала позвала река
И ширь перехватила грудь -
О только, только бы вдохнуть!

И вот простор из глаз исчез
И надо мной сомкнулся лес,
И от ствола и до ствола
Как бы по жилам потекла -

Тяжка, блаженна и густа -
Вся мировая широта.
Она мне больше не видна
Затем, что внутрь вмещена.


* * *

Зачарованное царство...
Здесь окончатся мытарства.
Лишь пойти бездумно следом
В путь за Кем-то, кто неведом...

Нет ни оклика, ни знака, -
Все безвестно, все инако, -
Ни тропинки, ни дороги.
Что мы ведаем о Боге?
Что узнали про Творца?
То, что Он растит сердца,
Как леса. И где-то в мире
Сердце глубже, сердце шире
Моря, чутче сизой хвои,
Что шуршит над головою.
Лес зовет... Так - следом, следом...
Путь неведом... Лес неведом...

[Sopheeya1984]

* * *

Все ставшее есть Слово, потому
Что весь свой век с истока до итога
Путями, непонятными уму,
Беззвучно разговаривает с Богом.

И Бог есть слово, потому что Сам
Всем тем, кто жаждет, тянется и чает -
Стволам, ветвям и стихнувшим сердцам
И день и ночь беззвучно отвечает.


* * *

О, Господи, скрипит сосна...
Душа, не знающая сна...
Душа, в которой каждый звук,
Как на воде дрожащий круг...
Но это ведь и значит жить:
С сосною высоту делить,
С лучом - его последний взгляд,
С небесной ширью - весь закат,
И с Господом, входящим в грудь,
Его неведомую суть...


* * *

О, как вы огромны
И как неподвижны!..
Здесь души не помнят
О мудрости книжной.

Уходит уменье,
Кончается знанье -
Урок умаленья,
Урок умолканья.

Тончайшие нити,
Безлистые кроны...
Мой тихий Учитель,
Я снова ребенок.

Мой лес бессловесный,
Мой лес величавый, -
В тебе мое место,
В тебе - моя слава.


* * *

Лес... Покуда хватит взгляда -
Тот же бесконечный вид.
Никого. И только рядом
Дятел дерево долбит.

И вот так же четко, вроде
Звука дробного в тиши, -
Так чертеж стволов проходит
По листу моей души.

И стволов и тонких веток -
Тайна запечатлена.
Может статься, кто-то где-то
Прочитает письмена.


* * *

Как хорошо, что вы стоите,
Покачиваясь на ветру,
Среди кружений и событий
Явленьем вечности в миру.

И даже если мне так больно,
Что зверем раненым в нору
Забьюсь, и если я умру, -
Вы есть, и этого довольно, -
Чтобы восстать из глубины,
Когда пройдут дурные сны.


* * *

О, как вы добры ко мне, сосны, березы!
Простите, простите мне глупые слезы.
Я знаю - высокая братья лесная
Не видит меня и не слышит, я знаю.
И если меня и не станет на свете,
Пробела березы мои не заметят.
Да кто я? Случайно мелькнувший прохожий...
Но как вы добры ко мне, Господи Боже!


* * *

И вот уже не надо сил. -
Ты Сам меня остановил
Здесь, в замирающем лесу,
И прошептал: 'Сам понесу
Теперь... Отдай Мне бремена,
Ведь сохранила тишина
Все, из чего ты создана.
И эта ноша Мне легка.
Я не отдам ни волоска
Ветрам и водам и огню,
А все навечно сохраню.'

И расплелась душа моя
До первых нитей бытия,
Земной почувствовала край
И молвила: пересоздай.

[Sopheeya1984]

* * *

Этот лепет затаенный,
Этот звук...
Веток тоненьких наклоны,
Легкость рук...
Шаг все легче,
Мир все тише -
Глубь и глушь...
Погоди еще, услышишь
Пенье душ...


* * *

О, спящие души, высокие души,
Кто может вас видеть, кто может вас слушать?
Кто может заснуть, замереть вместе с вами
Там где-то глубоко, за всеми словами.
Там где-то глубоко, где разум потонет -
Заснуть и качаться у Бога в ладонях?


* * *

Мы все на берегу друг друга,
И каждый дамбой отделен
И замирает от испуга
Вступить в текучий чей-то сон...

Мы наяву, мы все на суше.
А там внутри, во влажном сне
Там только дух, там только души
Плывут в прозрачной глубине.


* * *

Там где-то меж берез и сосен,
В лесу за тридевять земель
Живет сто лет, сто зим, сто весен
Одна заброшенная ель.

Чего-чего с ней ни случится...
Непредсказуем и дремуч Лес...
То на ветку сядет птица,
То спустится закатный луч.

И день за днем, за летом лето
Благодарить хватает сил
Того, кто, спутав все приметы,
Её заброшенностью этой,
Как высшим счастьем, наградил.





V
ВОТ ОН!

Я шла и шла. Как будто путь знаком -
И все-таки совсем неузнаваем.
Кем я была? Оторванным листком?
А, может, заблудившемся трамваем?

Холодный ветер, словно одурев,
Хлестал и выл, навязчив и несносен.
Я заблудилась между трех дерев,
Меж трех знакомых от рожденья сосен.

И все кружилась и кружилась мышь,
И не было ни воли, ни покоя.
И вдруг я услыхала: оглянись...
Да оглянись, ну что ж это такое?

Какой-то властный, очень тихий звук
Прорвал волну мучительного гула
Так внятно, так отчетливо... И вдруг,
И вдруг я в самом деле оглянулась.

И увидала дерево. Ну да, -
Передо мною дерево темнело.
С намокших веток капала вода,
И был весь мир непостижимо целым.

Сплетенных сучьев тонкие кресты
И этих веток никнущие плети...
О, Господи, да неужели Ты?!
Как это вдруг Ты сердцу стал заметен?

Всего один нечаянный наклон,
И все, и - в небо линия прямая...
С тех пор я вечно говорю: вот Он,
А на меня глядят не понимая.


* * *

Когда не замечаем сами
Себя в огромном гулком храме,
Как зачарованные дети, -
Нам Бог становится заметен.

И так просторно, так высоко,
Как будто ни границ, ни срока,

Вот так, как было до начала,
Так, будто нас уже не стало.

Нет больше смертных, нет убогих,
Нет жалких... Где же мы?
Мы в Боге.


* * *

О, майская зелень!
О, нежность Господня!
О, как посветлели
Пространства сегодня!

Цвет новорожденный
В темнеющей раме.
Мир - Божий ребенок.
Бог - с нами! Бог с нами!


* * *

Мы все еще Мессию ждем извне.
Мы от кого-то ждем себе спасенья.
Но кто помог придти сюда весне?
Кто дал раскрыться зелени весенней?

Нам все еще нужна благая весть.
Нам надо слышать о грядущем чуде.
Но Бог - не тот, кто будет, - Тот, Кто есть.
А если - нет, то не был и не будет.

А если нет, то нет ни здесь, ни там -
В провале неба, как в грудном провале.
Он все, что мог, до капли отдал нам.
И ждет теперь, чтоб мы Его спасали.


* * *

Такая вечная любовь,
Такая ласковая зелень...
И шишки, жаркие, как кровь,
На этой темной-темной ели.

И не прошло нисколько лет, -
Все тот же май мне небом послан,
Все тот же вдумчивый ответ
На детские мои вопросы.

И все-таки мой дух подрос,
Как эта ель, - он стал повыше -
Когда-то был сплошной вопрос,
А нынче я ответы слышу

На всю тоску мою и дрожь,
На волны жалости горячей...
Мир этот ангельски хорош!
Но, Боже мой, как ангел плачет!..

Крыло прозрачное склоня,
Как плачет он над вишней белой!
И за тебя и за меня...
А что еще он может сделать?

Не зазывать же в мир иной,
Когда мы так нужны на этом...
Но раз он плачет здесь со мной, -
С ним вместе заливаюсь светом...


* * *

О чем задумается Бах?
Куда заглянет вдруг,
Когда сдувает с клавиш прах
Заговоривший дух?

О чем задумалась сосна
В тот предвечерний час,
Когда она совсем одна
И ствол уже погас?

О том, что истина проста,
Как ангельские сны,
И можно приоткрыть врата
Последней глубины.

И это можно сделать вдруг, -
Покончить счет с судьбой:
Отринуть прах, оставить дух
Наедине с собой...

[Sopheeya1984]

* * *

А счастье просто, счастье очень просто...
Достаточно прошелестеть листам,
Достаточно сойтись глазами нам
И засветиться и запахнуть соснам...

Да, счастье просто, как весенний ветер,
Как белый сад, вишневый майский сад.
Но сколько есть садов на белом свете,
А счастья нет... Кто в этом виноват?


* * *

Мгла опускается на плечи
И оседает, словно дым,
И мягко отбирает вечер
Все то, что я звала моим.

Какой-то дрозд, а может, Сирин
Поет, и слышно в тишине,
Что ничего в огромном мире
Принадлежать не может мне.

Ну что ж, не может и не надо,
Ну что ж, не может и не жаль...
И вся вечерняя прохлада
Остудит древнюю печаль.

И утомленная погоней
Мысль мягко замедляет шаг.
И разжимаются ладони,
И возвышается душа.


* * *

О, Господи, так где же я?
Ведь здесь граница бытия.

Она прочерчена была
Сквозь небо линией ствола,

И сердце охватила дрожь:
Еще мгновенье - перейдешь

За грань, и вдруг передо мной,
Мерцая, встанет мир иной,

Вот тот, откуда к нам сюда
Втекает, как в кувшин вода,

Жизнь! Жизнь - по капле, по глотку
В ответ на смертную тоску.

И больше нечего беречь, -
Здесь не нужна людская речь,

Здесь делать нечего уму,
Здесь наши знанья ни к чему,

Здесь больше нету естества,
Жива я или не жива

Вот здесь, где водопадом в слух
Врывается бессмертный дух?..


* * *

Они шумят над головою
Так высоко, как будто мне
Тысячелетья быть живою,
А может, даже больше вдвое,
А может, даже и втройне...

Они высоко надо всеми,
Как будто бы из выси к нам
Низводят жизнь, низводят время
По чуть качаемым стволам.

Втекает время жизни нашей,
Как бы в подставленные чаши
С непостижимой высоты...
О, только были бы пусты!

О, только бы на самом деле
Сердца как небо опустели,
Как будто нищие суму,
Себя подставивши ему...


* * *

'Люблю! Люблю!' - о, этот вздох
Пространства, распахнувший клети!
Да кто же это - майский ветер,
Хор листьев, птиц или сам Бог?

О, эти дали во хмелю!
Ненужность крыш, ненужность комнат...
О, Господи, не все ль равно мне
Кто это, если есть
лю - блю!?!
А есть! А есть! Хоть пой, хоть пей!
Ведь сердце выпрыгнуть готово
В ответ на маленькое слово,
В котором семя жизни всей!


* * *

Так это Ты?!
О, благодать
Во всем, сквозь все Тебя узнать!
Нырнуть, зарыться в майский лес,
И чувствовать: Воскрес! Воскрес!

О, ликование в ответ
На весть, что в мире смерти нет,
А есть простор. И вот опять
От смерти можно убежать,

От смерти можно улететь,
Рывком распахивая клеть.
И вдруг увидеть первый лист,
Который так блаженно чист,

Как будто в мире до него
Не зеленело ничего.
Так сколько лет тебе, мой клен?
Нисколько - или миллион.


* * *

1
Сосна есть дерево. Но то, что в ней Растет, есть Бог.
И море - это море, но то, что расправляет
душу - Бог.
И то, что любит там, внутри меня,
Есть Бог, хоть я всего лишь я.
Не спрашивайте, есть ли в мире Бог.
Не надо праздных суетных вопросов.
Спросите только: а жива ль сосна?
Не обмелело море?
А душа? Не обмелела? Не иссякла?
Полна до края, до самих небес
И даже захлебнулась небесами?
Тогда она наткнется на ответ,
Так, как волна на камни побережья,
И всюду будет Сплошной ответ -
Ни одного вопроса.

2
Благодарю тебя за то, что любишь
Меня вот так, как Бог велел любить.
Благодарю за то, что ты меня
Нашел, как рыбу на песке
И бросил в море.

Нет, ты не море. Море - это Бог.
Но ты меня нашел, чтобы вернуть
Ему.
И большей любви на свете не бывает.
И лучше,
Чем мне с тобой
Не может в мире быть.
А, может быть, я и была
Той золотою рыбкой,
Которую поймал случайный невод,
И люди не хотели отпустить.
Ты - отпустил.
Вот почему дарю
Тебе все то, что только мне подвластно,
И медленно ввожу тебя туда,
Где плавают на вольной воле души
И дышат Богом.


* * *

О, ветер, ветер! Что такое
Июльский ветер? Дрогнул вяз,
Ель всколыхнулась. Нет застоя,
И быть не может. Кто-то нас
Как бы касается перстами,
И мы в своей земной судьбе
Не брошены. Нет, мы не сами,
Совсем не сами по себе...
Мы - чьи-то. Кто-то нас, как струны,
Натягивает. Тронул ... дунул
Чуть слышно, и - Тебе всю жизнь
Отдам, лишь раз еще коснись!

Что это? Горе или радость?
Что было и что будет впредь?
Не знаю. Да и знать не надо.
Мне надо только замереть...

[Sopheeya1984]

Удивительное, редчайшее целомудрие ее поэзии - именно это может поставлено ей в вину.
Если б Ахматова была не "не то монахиня, не то блудница"*,
а только лишь монахиня, стихи ее читать было бы невозможно.

Целомудрие стихов Миркиной доходит до аскетического воздержания от всякой метафоричности,
от любых "поэтических побрякушек", неподобающих единственному Предмету ее поэзии.

Поэтому, помимо желания поделиться своим заветным, есть и еще, смутно осознаваемая надежда.
Почувствовать ее стихи как давно чаемый витамин, которого всю жизнь неощущаемо не хватало, -
может только человек определенного духовного склада.

Ничего чисто поэтически привлекательного в ее стихах нет. Так что ошибки быть не может.

Этим нескольким неведомым людям и направлен мой сетевой привет в пространство.

[Sopheeya1984]

* * *

Дух, как деревья и вино:
Чем старше он, тем совершенней.
Прекрасной старости дано,
Взглянув сквозь смерть, как сквозь окно,
Так просто видеть воскресенье...


* * *

Так вот откуда всходят звуки
Колоколов, хоралов, месс!
Встает стоглазый и сторукий,
Высокий, как молитва, лес!

Так вот откуда всходят шпили
И начинается прибой
Живого Духа, всплеск воскрылий,
Пространства свиток голубой.

Каким путем - коротким, длинным -
Как я пришла в твои поля?
О неоткрытые глубины
Обетованная земля...


* * *

А травы спали; и спала береза.
По небу тихо проплывали сны,
На тонких ветках вспыхивали слезы,
Смола струилась по стволу сосны.

Шептали ветры быль и небылицы,
И звали вдаль. И в глуби звал покой.
И спал простор. И знали только птицы,
Что снилось веткам, спавшим над рекой.

А птицы знали. Господи, откуда?
Чуть розовела тихая вода.
Мгновенной песней вспыхивало чудо
И улетало. Господи, куда?





из сборника " Зерно покоя"







* * *

А лес шумел... И бился об меня
Какой-то голос всей ясней, яснее...
К душе безвестной ухо преклоня,
Я шла и шла на единенье с нею.

О, этот шум!.. Как сердце волновал
Его прибой! Он дух мой мерил.
Со дна Вселенной поднимался вал
И ударялся медленно о берег.

И говорил... Так внятно говорил,
Что есть не только берег, но просторы.
И не для ног одних - для наших крыл,
Для душ бессмертных где-то есть опора.

А то, что ускользает из-под ног...
Ну что с того, что это зыбь морская?
Не бойся встать на море, если Бог,
Сам Бог тебя всей далью окликает...


* * *

Узнать в коряге зверя или птицу,
И там, где перепуталась листва,
Вдруг распознать неведомые лица
И различить беззвучные слова.

Но погоди, торжествовать не надо -
Они опять растаяли во мгле.
Душа ведь также прячется от взгляда,
Как ящерка на треснувшем стволе.

И как звезда, что плещется в колодце
И кажется искринкой ледяной,
Она опять неслышимо смеется
И снова очутилась за спиной.

Опять наплыв лишенных смысла пятен,
Опять в глазах негаснущая грусть.
Язык души все так же непонятен,
Его никто не знает наизусть.

И только ты внезапной мыслью ранен,
Что не рвалась, а ускользнула нить,
Что смерти нет, а есть неузнаванье,
И что узнать и значит воскресить.



* * *

Мир сбрасывал цветное платье,
Свет становился тонкой нитью,
И был весь вечер, как объятье.
А ночь - священное соитье.

С душою обнимался Сущий,
И замирало мирозданье,
И зачинался день грядущий
Среди глубокого молчанья.


* * *

Когда остановится время,
То к сердцу приблизится Тот,
Кто все неподъемное бремя
Как пух на ладони несет.

Забыто земное кочевье,
Душа до предела полна.
И время стоит, как Деревья.
Не движется как Тишина.

И больше от сердца не скроешь
Тот легкий таинственный след -
Присутствие в этом покое
Всех тех, кого якобы нет.

Все тех, что незримо и глухо
Сейчас подступают ко мне. -
Как явно присутствие Духа
В великой, как мир, тишине!

И веют лишь крылья да ветер
Над тяжестью каменных плит.
Во времени Бога не встретишь.
Но вот - когда Время стоит...

[Sopheeya1984]

* * *

И разрасталась т и ш и н а.
Сперва была размером с крону
Берез, и вот - горе равна
И небу над вечерним склоном.

Так где и в чем ее итог?
В чем тайна света на закате?
И если Слово - это бог,
То т и ш и н а есть богоматерь.

. . . . . . . . . . . . . . . . .

Благословенна т и ш и н а
Высот бледнеющих и ширей.
Ты Бога выносить должна
В моей душе и в этом мире.


* * *

Мы растем из небесного семени
Боже мой, мы растем так давно!..
Но чтоб слышать Течение Времени,
Быть вне времени сердце должно.

Быть вне места... - в сплошном океане я.
Звезды виснут среди "ничего".
Тайный Зодчий сего мироздания
Сам Никто, - не от мира сего.

В пустоте, во вселенской обширности
Он НЕ-мыслим и Не-исследим.
Мир стоит на Его неотмирности,
Дышит мир этот Богом своим.

Быть вне мира, вне рода и племени,
Вне страстей, вне судьбы, вне игры -
Только б слышать течение Времени,
Через грудь пропуская миры.


* * *

Есть выход внутрь. Но чтоб его найти,
Должны быть перекрыты все пути.
На всем - одна тяжелая печать,
И в пору задохнуться, закричать
Отчаяться - и, отказавшись вдруг
Ото всего, что рядом и вокруг,
Затихнуть, точно одинокий ствол,
Который все искомое нашел.

Ты должен, точно дерево, не мочь
Шагнуть от корня собственного прочь,
Не мочь отпасть от собственных ветвей
И быть могучим немощью своей.


* * *

А дерево рассказывает нам,
Что можно жить, укоренясь глубоко
В себе самом, и медленным потоком
Стремиться ввысь и растекаться там

Небесным сводом. И шуршит над ухом
Листва, что этот свод нам так знаком...
Ведь чаша неба - это море Духа,
Зачавшегося в сердце ручейком...



* * *

I

Не спеши говорить... Молчалива река
И у сосен терпенья хватило
Промолчать все года, промолчать все века
И набраться неведомой силы.

Не спеши говорить, и молить не спеши.
Нам ведь надобно всем так немного... -
Если только хватило бы сил у души
Домолчаться до Господа Бога!..


II

Говорить, но с деревьями вместе
И с ручьем, уходящим в овраг.
С отголоском немолкнущей вести,
Что сказаться не может никак.

Говорить, но без связи обратной -
В слух того, кто заведомо нем.
Говорить, но о чем - непонятно,
Говорить неизвестно зачем...


* * *

О Боже мой, как высока береза!
Как небо высоко!.. И в вышине
Два облака... А может, эти слезы
Есть Бог, не уместившийся во мне?

Пошедший через край... О Боже, Боже!
Наш плач немой и вечный наш вопрос...
Когда Ты в сердце уместиться сможешь,
Тогда, наверно, и не будет слез...


* * *

Любое слово стало лишним -
Шуршащий дождь. Бессменный вид,
Все громкое сейчас неслышно,
А все неслышное - звучит.

Так далеко остались крики,
Как будто ты давным-давно
Постиг, что тихий и великий
И в самом деле суть одно.

И этот шелест неустанный,
И этот плеск лесных ветвей
Тебя выводят к океану
Души затихнувшей твоей.

[Sopheeya1984]

* * *

Что есть, то есть. Сюда не взять запаса.
Здесь не отнимут, но и не начислят.
Молитва - это остановка часа,
Молитва - это остановка мысли.

Распахнутые нищие просторы...
Все отдано и большего не требуй.
Та остановка на Земле, с которой
Деревья путь свой начинают в небо.



I

Труд дерева - незримый труд души,
Труд незаметного произрастанья,
Соединенья, связывания ткани
В тяжелый узел... Полнота вниманья
И не гаданья, не ожиданья,
А только труд, свершаемый в тиши.
Все, что прошло, я собираю вновь
Сейчас и здесь. И это есть любовь,
И нет точней для Господа названья.


II

Любовь не жажда, не порыв, а труд,
Безостановочный, неутомимый,
Где ни мгновенья не проходит мимо,
Где нет пустых, рассеянных минут,
Где каждый миг мир новый создают
Из ничего. Да, все сейчас и снова,
И смертью смерть душа попрать готова.



* * *

Тот, кто смог безмолвно слушать
Старый сад.
Тот почувствует, что души
Говорят.
Это так неспоримо,
Будто вот -
Ароматный запах дыма
В ноздри бьет.

Все, что кто-то нам опишет, -
Отзвук, след.
Это или сам услышишь,
Или нет.

Это - взгляд сквозь все обрывы, -
Ночи, дни...
Наши умершие - живы,
Вот они.

Нет, совсем не перед нами -
Через, сквозь.
Это - прямо в сердце пламя
Занялось.

Это - свет зажегся в ране...
Так, в ночи
Разгорается молчанье
От свечи.

И уже не стало края,
Нету дна.
Но горит и не сгорает
Т и ш и н а.


* * *

А сосны шумели,
Раскинув крыла.
Их яркая зелень
На солнце цвела.

И яркость и ярость
И верность весне
Всю душу, как парус
Наполнили мне.

Свобода! Пустыня!
Плыву, наконец,
Внутрь неба, внутрь сини,
Внутрь ваших сердец!


* * *

Не ветер, о, не ветер мне указ,
А некий ствол, входящий внутрь нас,
Та ось миров, что грудь пересекла,
И развернула два моих крыла.

Ни ветер, ни самум и ни пурга -
Мне не закон: Стихия - мне слуга.
И может Дух, как дикого коня,
Переупрямить бешенство огня.



В Е С Е Н Н И Е З В О Н Ы

* * *

О Господи, какое диво -
Прозрачноокая весна!
Колышет кружевами ива,
Всем небом близь просквожена.

Я больше ничего не знаю -
Вот только это - то, что я
Совсем прозрачная, сквозная
Для легкой силы бытия.


* * *

А в избушке лубяной,
Наклонившейся, лесной,
Чуть побольше шалаша, -
Ждет меня моя душа.

Там она совсем одна,
Там она совсем вольна,
Там она самой собою
День и ночь окружена.

Вздрогнет ниточка былья,
Капнет капля - это я,
Это я заговорила
В плеске веток и ручья.

Это я - запела птицей
И зажглась лучом в лесу.
Это я тебе напиться
Духа чистого несу.


* * *

А внизу бежит ручей,
Что-то нам сказать спеша, -
Всех стволов и всех лучей
Говорящая душа.

Так прозрачна, так светла,
Безо всех земных вериг -
Нас к молчанью привела
И не молкнет ни на миг.


* * *

Вечерний храм в богослуженьи строгом
Вздымает ввысь тишайший свой хорал.
А соловей, чтобы восславить Бога,
Всю ширь в чуть видном горлышке собрал.

И, сил своих ничтожных не жалея,
Вместил ее в один бездонный звук.
И плещется, и брызгается ею,
И разливает на сто верст вокруг!

[Sopheeya1984]

В газетной рецензии на один из ее сборников говорилось ".... где каждое стихотворение - молитва, а молитва так же естественна, как дыхание."

[Sopheeya1984]

* * *

День прозрачный, лес весенний,
Звон синицы в тишине -
Очищенье, очищенье!
Сердце настежь! Даль - во мне!

Хочешь - облако попробуй!
Пригуби разлитый свет! -
Тают тяжкие сугробы
Придавивших душу бед,

Тают страхи, тают тени -
Широта и взмах крыла!
Очищенье,
От всего, что нажила!

От всего, что накопила,
От всего, что "на века".
Жизнь как птица легкокрыла,
Жизнь проточна, как река.

Нет ни ада и ни рая,
Только путь - пробег, полет!
Все, что живо - умирает,
Все, что умерло - встает!


* * *

Весна прозрачная моя!
Апрель мой неодетый!
Звенящий лепет бытия
И ликованье света!

Еще не тронут дней запас
И непочаты шири.
Еще так мало плоти в нас -
И столько Бога в мире!


* * *

И в каждой почке Бог таится.
А где-то в ветках у ручья
Кричит неведомая птица
О тайной связи бытия.

Весь день кричит одно и то же,
А звуки как ручей свежи.
- Пойми, кто может! Знай, кто может,
И в узел сердца все свяжи!

И связанный с землей весенней,
С луной и со Вселенной всей,
Поет о вечном единеньи
Души и Бога - соловей.

И звезд поток течет из груди
Чуть видной прямо в грудь мою:
Ну, что ж вы, Люди? Где ж вы, люди?
И для кого же я пою?!


* * *

Путь Духа - накопленье света.
По капле скапливать... и вдруг
Внутри небес и в сердце где-то
Бутон невидимый набух.

Таинственное набуханье...
Все сердце как весенний сад.
И - ликованье, ликованье! -
Живого духа аромат!

Перенасыщенность мгновенья -
И - что с тобой, душа моя? -
Бутон раскрылся. Озаренье.
Преображенье бытия!


* * *

О, эти сонмы, сонмы, сонмы
Листов, цветов, хвоинок, крыл -

Неисчислимы и огромны
У Господа запасы сил!

Какая справится разруха
С великим замыслом Его?

Весна - разлив Святого Духа,
Небесных воинств торжество.



* * *

Ах ты, Господи Боже!
Вновь весна на дворе!
Как мне душу тревожит
Птичий гам на зари!

Птичий гам, птичьи трели,
Птичий гром, птичий свист...
Вот и в этом апреле
Вновь проклюнулся лист

И уже торжествует,
Хоть с копеечку сам,
Поднося круговую
Чашу прямо к губам.

И на старости нашей
Все опять как всегда.
Если полная чаша,
То при чем тут года?

Ну а птицы... Ах, птицы, -
Как-то ведомо им,
Что и мертвым не спится,
И не страшно живым...


* * *

О чем же ангелы поют?
О том, что Бог ни там, ни тут,

О том, что в мире ничего
Не может удержать Его.

И тот, кто в Нем, и тот, кто с Ним,
Непобедим, неуловим.

И весел так, как вешний дух,
Как тополиный белый пух,

Как тот новорожденный лист,
Как соловей, что так речист,

Что даже ангелам самим
Непросто состязаться с ним.


* * *

Стоит такая т и ш и н а,
Что, Время, погоди!
Работа господа слышна
В пространстве и в груди.

Еще завернут в почку лист
И не завязан плод,
Еще простор пустынный чист,
Но тайный труд идет.

И кто-то, кто глядит в упор
В глаза мне, в этот час
Засеивает свой простор
И созидает нас.

[Sopheeya1984]

* * *

I

Какой великий мир! Какой во мне большой
Покой...Шуршит листвы кружащаяся сфера.

Душа моя тиха. Мир мерится душой.
Всеполнота души - единственная мера,

Грядущего бессмертия залог.
Мир полон и един. Нет ничего чужого,

И страха больше нет. В сей мир вместился Бог.
Когда душа полна, в ней тяжелеет Слово.




II

От полноты души в сей пробился лист
И лес зашелестел весенней легкой кроной.

От полноты души - внезапный птичий свист
И проблеск золотой в листве густозеленой.

О Боже, как цветы и травы хороши!
Как соловей поет и как смеются дети!

Ты создал мир от полноты Души
И просишь - всей душой на этот мир ответить.


* * *

Радуюсь, Господи, радуюсь
До исступленья, до слез.
Точно небесному саду я
Радуюсь блеску берез.

Радуюсь, радуюсь, Господи!
Мир Твой - распахнутый храм.
Точно брильянтовой россыпи,
Радуюсь свежим листкам.

Птицы, к заутрене кликая,
Плещутся брагой хмельной.
Радость-то, радость великая -
Бог мой сегодня со мной!


* * *

Благоуханье, аромат,
Разлитый дух и выплеск мая
И этот лес и этот сад -
И есть душа моя живая.

Моя молчащая душа,
Моя поющая душа,
Моя раскрытая душа,
Что всех и все в себя вмещает.

Но если хоть кого-нибудь,
Хотя б с других концов Вселенной
Я не впускаю в эту грудь,
Мой рай окончится мгновенно.


* * *

День вымытый, новенький, первый,
Дрожащий от света и слез, -
Пушистые шарики вербы,
Пушистая сетка берез.

Земля уже полураздета,
Снег жухлый набряк и намок.
И вот зарождение лета -
Младенческий нежный пушок...


* * *

Как этот воздух по весне
Блаженно чист!
Бог разрывает сердце мне,
Как почку - лист.

И только тот сегодня жив,
Кто смог опять
Благословить святой разрыв
И смерть принять.

О, не вмещенная в умы
Суть бытия -
Свет разливается из тьмы,
Как Бог из "я"!


* * *

Мой лес весенний. Ранний...
Март в солнце и в снегу.
Как детское касанье,
Улыбка на бегу.

Чуть слышимые звоны
В прозрачной тишине,
И боль и тяжесть тонут
У нежности на дне.

Разрывы голубого
И розовый подсвет...
И ничего другого
Как будто в мире нет:

Ни оголенных нервов,
Ни угасавших глаз.
Все точно так, как в первый,
Как в самый первый раз.

О Боже, неужели
Бессмертно существо?
И Ты на самом деле
Творишь из ничего?!

Последняя забота
Уходит из ума.
И если смертно что-то,
То только смерть сама.


* * *

О, вечности предвестье -
Миров нездешних пламя.
Я плачу с лесом вместе
Дрожащими слезами.

Немая темень леса -
В искринках звездной пыли.
Вся смертная завеса
Прострелена навылет


Земное тело - сито,
Но я небесным стану,
Навылет грудь пробита
И каплет свет из раны.


* * *

А за землею, за тоской,
Как золото в осенней чаще,
Вдруг может проступать покой
Божественный - простор горящий.

Тот, из которого растут
Крыла и очи Серафима,
Та твердь души, тот Абсолют,
Тот абсолютно нерушимый

Столб Бога огненный. В ответ
На муку вспыхивает пламя.
Бог говорит; Да будет Свет!
И - вот Он - в нас и перед нами.

[Sopheeya1984]

* * *

ДИПТИХ

I

Рябины гроздь уже красна,
И самый воздух плодоносит;
В нем вызревает Тишина.
Так подступает к сердцу осень.

И Бог срывает, не спеша,
Свой плод еще в зеленой кроне,
И затаенная душа
Как бы лежит в Его ладони.

Вот отчего такой покой,
И мы с тобой уже не можем
Ни встать, ни шевельнуть рукой,
А только чуять руку божью

Господни тайные весы.
Как будто мир ни жив, ни умер.
И зреет золото в часы
Немых божественных раздумий.


II


Чуть позже, не сейчас, потом
Заполыхают ветки сада
И лист, слетая за листом,
На землю станет тихо падать.

Душа почувствует ожог -
Пожар осин, пожар березы.
И будет светом плакать Бог,
А мы - ловить Господни слезы.

И омываться в тех слезах,
И становиться на колени
За весь свой шум, за весь свой страх
У Тишины прося прощенья.


* * *

и стало ясно мне сегодня:
Вот так, как облетает лес,
Так сыплются дары Господни
На землю бедную с небес.

Вот так же плавно, невесомо,
Как кружит золото листа,
Летят из дали незнакомой
Любовь, надежда, доброта.

И нашу боль и неудачи
Смывает золотым дождем.
И кто-то в небе тихо плачет,
Что мы его не узнаем.


* * *

нам видно, как листок в полете
Дрожит и кружит не спеша,
И в опрозрачнившейся плоти
Горит бессмертная душа.

И так священна, так безгрешна
Земная наша красота -
И ствол над старою скворешней,
И запах пряного листа.

Лес, оголяясь и светлея,
Легко прощается с листвой,
Чтоб смертной тяжестью своею
Не придавить огонь живой.


* * *

Мир есть любовь. Но только в тишине,
Когда склонилось небо к изголовью,
Становится бесспорно ясно мне,
Что мир - любовь, и создан лишь любовью.

И, умываясь в собственной крови,
Я вновь и вновь спрошу, глотая слезы;
Какой еще нам надобно любви,
Когда зажглись осенние березы?

Когда прозрачный лес, как сердце, тих,
Кто спрашивать с творца Вселенной станет?
Каких нам надо доводов? Каких
Еще для Бога надо оправданий?

Он весь в груди. И если вновь и вновь
В нас пишется божественное Слово,
И если ясно нам, что Бог - Любовь,
То мы на жертву новую готовы.


* * *

Вдали стихает шум мирской.
В окошке тихо и глубоко.
И натекает в дом покой,
И натекает небо в око.

И сердце ощущает вновь
Свое незримое богатство;
И натекает в грудь любовь,
И миру есть на чем держаться.


* * *

Не плачь, не бойся и себя не мучь, -
Я обойду все тяжкие законы
И ухвачусь за тот последний луч,
За легкий лист зардевшегося клена.

На них душа останется моя,
Ведь у миров прозрачная граница.
Люби все это так же, как и я,
И мы с тобой не сможем разлучиться.


* * *

Плету узор из дыма я,
Жива едой небесною,
Ловлю неуловимое,
Ваяю бестелесное.

Мир тяжкий - под руинами,
Упали стены душные.
Земные замки сгинули,
Но - легкие, воздушные!..

Я знала в грезе девичьей,
Что обрету искомое,
Лишь выйдя за царевича
С воздушными хоромами.

И вот, пришел мой суженый,
Ко мне явился позванный -
Ни завтрака, ни ужина,
Но, Боже, сколько воздуха!


* * *

ТРИПТИХ

I

Вся правота моя лишь в том,
Что я - Твой путь и я - Твой дом,
Твоя опора и броня,
Что есть лишь Ты и нет меня.

Лишь в том вся правота моя,
Что в некий час исчезну я,
И возликую оттого,
Что не осталось ничего,
Что можно взвесить, взять и счесть,
Что нет певца, а только песнь.

И хлынет песнь, как водопад
И не останется преград
На всем пути Твоем. Тогда
Исчезнет боль, пройдет беда,
Не будет криков, слез и ран,
А будет только Океан
Ликующего бытия,
Где я есть ты, а Ты есть я.


II


Чтоб увидеть березу в весенних листках,
Чтоб почуять, как лес просиял и запах,
Чтоб узнать, что за век намолчала сосна,
Я должна умереть, я исчезнуть должна.

Да, исчезнуть совсем и вернуться потом
Переливом цветка, золотистым листом,
Вешней птицей, нырнувшей в пустой небосвод,
Чтоб пропеть вам: увидевший Бога - умрет!


III

А ты не верь мне, если я
Не лист, не воздух, не струя
Прозрачная воды живой,
Не хвойный дух, не шелест хвой.
Ни слову моему не верь,
Покуда я еще не дверь
В тебя и не проем окна,
В который хлынет вся Весна!

[Sopheeya1984]

[Sopheeya1984]

* * *

Льет сиянье золотое
Зелень вешняя, сквозная.
Я - не плоть, но только кто я,
До сих пор еще не знаю.

До сих пор мне непонятно,
Что с душой моею станет,
Как найти мне путь обратный
В бесконечное сиянье?

Только если вдруг на хвое
Тыща капель загорится,
Я сольюсь с самой собою
И взликую, точно птица.

Я увижу: путь недолог! -
Путь вовнутрь открылся глазу!
Я - не дробь и не осколок,
Я - все вместе, я - все сразу!

Ликование святое!
Каждый лист в священном раже.
Вам Весна расскажет, кто я,
Синь расскажет, свет расскажет...





* * *

Сверкают и трепещут листья,
Весь лес черемухой пропах.
О, эти кружевные кисти!
Вся зелень в белых кружевах!

И снова нет для смерти места.
Дух жизни с нею незнаком.
И вновь Земля стоит невестой
Перед незримым Женихом.

И, Господи, что ей за дело
До наших будничных забот?
Вся в легком, в кружевном и белом,
И всех на праздник свой зовет.


* * *

Боже праведный, какая
Радость у истока дня!
Просыпаясь, лес вздыхает
И вдыхает жизнь в меня.

Благовоние потока...
Вижу! Чувствую! - Жива!
И вдыхаю так глубоко,
Что кружится голова.


* * *

"И двинется Бирнамский лес".
Да как же нам, лишенным зренья,
Увидеть чудо из чудес -
То непостижное движенье,
Что наполняет небосвод,
Одушевляет наши лица? -

Бирнамский лес в с е г д а идет,
Так, как душа моя струится
В твою. Пока порога нет,
Покуда сердце не застыло,
Струится Дух, струится Свет,
Струится Бог по нашим жилам.

О, только не останови!
Не ставь Ему свои условья.
Бог - полнозвучие Любви,
Бог - переполненность Любовью.


* * *

Это вспыхнувшее диво,
Этот просверк благодати -
Это чувство перелива -
Не поймаешь, не ухватишь!

Эта легкость ускользанья,
Этот миг исчезновенья, -
Жизнь на грани и за гранью -
Всеохватное горенье.

Это счастье от ожога,
Ликованье от пожара,
Это узнаванье Бога
И ниспосланного Дара.

Это жажда перелиться
В небо - жар самоотдачи -
Кто держал перо Жар-птицы,
Тот поймет, что это значит.








* * *

Вы ждете, чтоб разверзлись все могилы,
Оделись плотью кости мертвеца,
А яблоня цветы свои раскрыла
И просит раствориться все сердца.

И в мире нету никаких событий,
Но снова живы Авель и Адам.
Вы только сердце настежь растворите,
И станет ясно, что же нужно вам.


* * *

О, шелест той невидимой реки
Часов и дней!.. В чем дней моих задача?
Летят с ветвей на землю лепестки
Потоком слез, и я беззвучно плачу.

Как нежность в сердце, яблоня цветет. -
С небес на землю путь спустился Млечный.
Не нужен мне грядущий сочный плод,
Пусть только нежность длится бесконечно.

[Sopheeya1984]

* * *

Знаешь, что такое Дерево?
Это - вдруг развеян страх.
Это - я совсем затеряна.
Это я - в других мирах.

Это - ни словечка грузного.
Смысл открыт, глубок и нем.
Это - я еще не узнана
И не названа никем...






* * *

Как же молодость моя
Канет навсегда,
Если вешняя земля
Снова молода?

Как же радость прошлых лет
Не вернется вновь,
Если свеж зеленый цвет,
Как сама любовь?

Можно ль не восстать от сна
Если, что ни год
Нам великая весна
Новый шанс дает?




Т Я Ж Е Л А Я
С В О Б О Д А

I

Вокруг меня кольцуются пространства,
И лес, вершины темные склоня,
И день и ночь с великим постоянством
Живой стеной встает вокруг меня.

Я - центр миров. Но Боже, только если
Удерживаю звезды на весу,
Слежу. Чтоб все умершие воскресли,
И груз Земли как личный скарб несу.


II

Что такое созерцанье?
Приобщенье Мирозданью,
Причащенье тайной силе
Распахнувшихся двукрылий
Золотого небосвода. -
Та тяжелая свобода,
Та ликующая тяжесть,
Что звезду с звездою свяжет.


III

Спаситель - это тяжесть, но не та,
Что давит нас, а та, что мы выносим. -
Тяжелая, как горы, красота
Цветов, лучей и прошумевших сосен...

Она совсем не отдых, на пути,
А ноша, подогнувшая колени.
Как тяжко мир твой, Господи, нести!
Но только в этом - все мое спасенье.








* * *

Береза уходит в простор небосвода
И плещется в небе. Какая свобода!
Огромные крылья Свобода раскрыла,
Но только кому эти крылья по силам?

Тому, кто не просит щита и опоры,
Тому, кто выносит бескрайность простора,
Тому, кто положит все небо на плечи
И выдержать сможет свою бесконечность.

Ни власти, ни стен, ни страстей, ни событий...
На свете свободен один Вседержитель,
Да эта пахуча майская роща.
Что в небе далеком вершины полощет


* * *

Есть звук... Кукушка ль среди сосен,
Иль ветер, тронувший струну...
Тот звук, который нам доносит,
Разносит в мире Тишину.

Тот звук, нечаянный, как случай,
Из ниоткуда в никуда,
Который вводит нас в беззвучье
И исчезает без следа...


* * *

Скажи мне, горная гряда,
В час угасанья дня,
Что будет в мире сем, когда
Не будет в нем меня?

За мыс, за водную черту
Свет уплывает вдаль.
Как нежный ангел, весь в цвету
Трепещущий миндаль.

И в благовонном сем краю
Средь розовых ветвей
Вдруг душу расплескал мою
По миру соловей.

И плещется ему в ответ
Прозрачная струя.
Да ведь меня в сем мире нет?
Но этот мир есть я...

[Sopheeya1984]

Из сборника

[Sopheeya1984]

***

Речка, лес и небес разворот.
Тишь растущая. Тише и тише.
Богу слышно, как сердце растет.
Сердцу слышно, что Бог его слышит.
Ель большая застыла, склонясь.
Между мыслью моей человечьей
И Твоей установлена связь.
Говори, мой Господь, я отвечу.


***

О, не кончайся, этот час!
Не обрывайся жизнь!
Покуда может видеть глаз -
Стволы с лучом сплелись.
Что значит эта тишина?
Весь бунт пришел к концу,
И вот вся воля отдана
Небесному Отцу.
Вновь царство отдано Царю
Живому. Он незрим.
Но я творю, творю, творю
Миры совместно с Ним.





***

Лес осенний, свет осенний,
Светом раненная грудь.
Творчество - проникновенье
В чуть мерцающую Суть.
Требуется так немного,
Чтоб свершилось торжество:
Лишь прикосновенье к Богу,
Остальное - от Него.


***

Заразиться от леса покоем,
Высотою от древней сосны.
Беспредельною ширью морскою
От кипящей, гремучей волны...
Устремленностью в небо-от птицы,
Свежим духом-от вешней струи.
Боже, что ж не смогли заразиться
Всем Тобою созданья Твои?





***

Сентябрь. Сент... свеченье. Святость.
О, эта святость сентября!
Все точно так же, как когда-то,
Как будто бы одна заря
Сквозь все года-неугасимо
Горит. В ней перерывов нет.
Опять он здесь - огонь без дыма
И изнутри взошедший свет.


***

Стезя твоя, стезя моя-
Иные, путь иной.
Ты-за наставником, а я-
За этою сосной.
Нам только Бог один судья,
А люди не при чем.
Ты-за наставником, а я
За золотым лучом.
Закатный лес затих совсем,
Луч рдеет на сосне.
Ты-за другим, а я-за Тем,
Кто светится во мне.



В ГЛУБЬ И В ГЛУШЬ


***

Я в густом лесу затеряна.
Вглубь и в глушь ведет дорога.
Я прислушиваюсь к Дереву,
Я присматриваюсь к Богу.
Это Он-сквозь все создания,
Их покоя не нарушив...
Это Он меня заманивал
Глубже... глубже... глуше... глуше...


***

Долгий, медленный час вниманья.
В стороне ото всех стою.
В неподвижную гладь молчанья
Сеть забрасываю свою.
Луч ли где-то внезапно брызнет,
Облака ль проплывут, как сны,-
Мне бы выловить смысл жизни
Из немой ее глубины...